38 
Ратлидж понимал, почему Мэгги называли затворницей и даже считали слабоумной. Но она была просто робкой, как ребенок. Он подумал, что, если прикрикнет на нее, она убежит, захлопнет дверь и спрячется под кровать. Разрываемый между сочувствием и раздражением, Ратлидж недоумевал, где такая активная и энергичная женщина, как Хелена, берет терпение, чтобы выносить Мэгги. Хотя, возможно, она не была такой робкой, если ее оставляли в покое.
— Предложить вам чаю или кофе? — с беспокойством спросила Мэгги. — Не знаю, когда вернется Хелена, ждать бесполезно, а мне надо делать уборку…
Сжалившись над ней, Ратлидж удалился. Гусыня захлопала крыльями, когда он заводил машину, и ему захотелось как следует вздуть ее.
— По крайней мере, это не козел, — ухмыльнулся Дейвис. — Вы бы перелетели через ту стену, как самолет капитана.
Когда они вернулись в участок, то обнаружили там записку от доктора Уоррена, в которой сообщалось, что ему нужно немедленно их увидеть.
Он был в своем кабинете и тут же провел их в маленькую комнату наверху, где находились железная кровать, стол, стул и неподвижное тело, покоившееся под накрахмаленной простыней.
— Хикем, — коротко произнес Уоррен.
— Какого черта с ним случилось? — потребовал ответа Ратлидж, садясь на стул и пристально вглядываясь в неподвижное серое лицо. — Он выглядит полумертвым!
— Так оно и есть. Алкогольное отравление — он выпил достаточно для того, чтобы себя убить. Чудо, что этого не случилось. За все годы моей практики я никогда не видел человека, настолько пропитанного джином. У Хикема, должно быть, организм быка.
Ратлиджа охватило чувство вины.
— Где вы его нашли? Как?
— Вчера ночью я возвращался домой с фермы Пинтеров, что за горой; это арендаторы Холдейна; их маленькая дочка в очень тяжелом состоянии, и я должен был там оставаться до тех пор, пока не подействует болеутоляющее. Было около двух часов ночи. Хикем валялся посреди дороги. Потерял сознание. Черт, сказать по правде, я чуть не переехал его. Я не видел его до последнего момента, так как он был в тени деревьев, а у меня не горели фары — что-то было не в порядке с этими дурацкими штуками. Я так устал, что подумал, будто это спящая собака. Я свернул в сторону, чтобы ее объехать, и, дьявол, чуть не протаранил кормушку для лошадей рядом с магазином одежды мисс Милард. Потом до меня дошло, что это Хикем. Эка невидаль, подумал я, лучше, наверное, оставить его на дороге, пока не проспится. И все-таки я кое-как втащил его в машину и привез сюда. Что хорошо, иначе мы наверняка потеряли бы его.
Ратлидж заметил, как слабо дышит мужчина, как неритмично поднимается и опускается на нем простыня, и спросил:
— Вы уверены, что он выживет?
Его раздирали два противоположных чувства — желание, чтобы Хикем умер, и желание, чтобы он остался жив. Но если бы Хикем умер, Ратлидж жестоко проклинал бы себя.
Уоррен пожал плечами:
— В медицине нельзя быть ни в чем уверенным. Но теперь у него есть шансы выжить. Бог знает, должно быть, в его животе еще оставалась пинта джина, когда я его откачивал. И она наверняка прикончила бы его еще до наступления утра.
— Откуда у него деньги, чтобы столько выпить? — воскликнул Дейвис, наклоняясь через плечо Ратлиджа, чтобы получше рассмотреть запавшие глаза, тощую бороду, вялый рот.
Не ответив ему, Ратлидж взглянул на Уоррена:
— Вы знали, что я искал его? Все утро?
— Форрест сказал, когда я разговаривал с ним о Хикеме. Поэтому я оставил для вас записку. Но, если вы думаете, что сейчас его можно о чем-то расспрашивать, вы сошли с ума. Он слишком слаб, чтобы понимать, даже если бы смог говорить.
Ратлидж кивнул. Он и сам это видел.
— Тогда я попрошу вас оставить его здесь до тех пор, пока я смогу с ним поговорить, — попросил он. — Делайте что хотите: привяжите его к постели, если будет нужно, но не отпускайте, чтобы никто не причинил ему вреда. И чтобы никто к нему не подходил, абсолютно никто.
— Но не думаете же вы в самом деле, что он может сообщить что-то полезное! — усмехнулся Уоррен. — Такой тип, как Хикем? Чушь!
Глаза Ратлиджа потемнели от гнева.
— Почему? — воскликнул он. — Потому что этот человек пьяница? Трус? Ненормальный? Вы могли бы быть таким же, будь вы на его месте. Я видел больше контуженных, доктор, чем вы, контузия мучает людей, не давая им выхода из тюрьмы, которой стала их собственная голова. Вы не были ни во Франции, ни в Галлиполи, ни в Палестине, и ничто в вашей врачебной практике не поможет вам узнать, на что это похоже.
38 
