Эльтеррус Иар, Белецкая Екатерина
День черных звезд
Книга вторая
- Нас научили летать по прямой,
- И мы вернулись домой,
- Обогнув полсвета.
- Нам объяснили про великий покой,
- А это кто же такой?
- И для чего нам это?
- Мы оказались за стеклом,
- Мы говорим о том, о сем,
- О чем — не знаем сами.
- А чтобы не было весны,
- Нам сделали прививку лета,
- И загрузили снами.
- На случай атомной войны
- У нас кармане две струны,
- И лезвие от бритвы.
- На случай ядерной зимы
- Мы снова слуги тишины,
- Мы не забыты.
- Нас нет.
- Погашенный свет в нашем окне
- Не загорится уже никогда.
- Но это право, ерунда, такая, право, ерунда…
Все совпадения с реально существующими людьми или событиями случайны, роман с начала и до конца является плодом авторской фантазии. Новые термины большей частью объяснены в глоссарии, находящемся в конце книги, либо в самом тексте.
От авторов
В данном сериале речь идет об иной параллели событий и иной вселенной, иной реальности, чем в других наших книгах, поэтому мы просим читателей не удивляться некоторому расхождению событий во времени по сравнению с тем, что было известно им раньше. Здесь все происходило немного иначе. К тому же — время нелинейно, о чем многие забывают.
Маданга
Двумя неделями позже
Лежа ничком в холодной грязи, он ждал, когда колонна, наконец, пройдет мимо. Она тянулась бесконечно, тяжелые боевые машины шли одна за одной, рев двигателей антигравов бил по ушам так, что хотелось вскочить и броситься прочь, но сейчас надо было лежать, неподвижно и не дыша, и ждать, когда же колонна все-таки пройдет, унося с собой вонь, грохот и лязг. Только тогда, выждав еще какое-то время, можно будет встать и продолжить свой путь в сторону леса, сейчас еле видного в осенней дождливой хмари.
Детектор замедлил дыхание почти до нуля, снизил температуру кожи до минимума, и теперь, посмотри кто из колонны на обочину, максимум, что он увидел бы — это холодный труп, покрытый грязью. Любые датчики подтвердят. Впрочем, никто и не смотрел. Видимо, и в этот раз обойдется. Вот только какая же это все-таки гадость — валяться в жидкой придорожной грязи, изображая мертвое тело! Зато есть время подумать. Подумать и попытаться переосмыслить и виденное, и пережитое, и то, во что он, Биэнн Атум Ит, умудрился вляпаться сейчас. Какое точное слово — «вляпаться». Точнее не скажешь.
* * *
Как сказал Таенн, так ошибиться — это надо очень постараться. Вместо того, чтобы выйти в расчетной зоне, они оказались на Маданге, планете, закапсулированной больше трехсот лет назад из-за локального конфликта, который грозил перерасти в нешуточную свару уже межпланетного масштаба. Каким-то невероятным образом, видимо, вследствие вселенской катастрофы, система, по словам искина, перешла в пульсирующий режим. То есть она, исключенная из реального мира, стала в этом мире появляться — буквально на часы, а затем пропадать снова. И секторальная станция угодила в реальность Маданги как раз в такой вот несчастливый час.
— Вероятность того, что мы из точки выхода попадем сюда, равняется десяти в тридцать седьмой степени к одному, — угрюмо заявил искин, заканчивая анализ. — Но мы сюда попали.
— И что делать? — спросил Ри.
— А я откуда знаю? — огрызнулся искин. — Говорю же, система в пульсирующим режиме. Видимо, катастрофа что-то сдвинула в капсуле, и она стала размыкаться. А потом смыкаться снова.
— То есть это значит… — начал было Леон, но искин его прервал.
— Это значит, что мы тут застряли на месяц. Мы не сможем выйти за пределы системы. Даже планету покинуть не сможем.
— Почему? — холодея, спросил Ит.
— Потому что капсула — это время, — пояснил Таенн. — Система в нашей реальности отсутствует, потому что отстает от времени реальности на тысячную долю секунды. Да, локальное время везде разное, и течет оно в разных местах с разной скоростью, но эта вот система — она отстает сейчас от всего, понимаешь? Она в режиме «минус один» — от нашего настоящего. А из-за того, что случилось, капсуляция стала сбоить, и система то догоняет нашу реальность, то снова отстает. Это время, Ит. Самая страшная штука на свете.