Но зохр, несмотря ни на что, наслаждался. Пазлы огромной мозаики вставали на места. Легкий щелчок, вспышка света — и непонятное становилось понятным. Простым, недвусмысленным. Не обманешься, даже если захочешь. Солнце светило на черные камни высокого Ойда, а внизу, стоило лишь бросить взгляд, простиралось бескрайнее лоскутное одеяло Меона. Села, пашни, сады. Города. Мир жил, не чувствуя, что предстоят перемены.
«Человечеству будет несладко, — сказал себе Юйг. — Виль копнул очень серьезную тему. Мальчик, видимо, чувствовал — это назрело. Люди думали о душе, пытаясь вывести ее за Предел. Но, устав биться в закрытые двери, душа умирала. А бессмертный дух уходил наверх, к звездам, пройдя Верхние Двери. Он сбрасывал тело и душу, словно изношенные одежды. Теперь станет иначе. Некоторым из людей будет дано принудительное, непрошеное бессмертие. Многие проклянут свою душу и жизнь. Но не смогут убить себя и будут вынуждены принять жизнь такой, какова она есть. А Высокие в страхе и зависти будут смотреть на пути этих душ».
О многом еще думал бывший моряк, глядя вниз, на просторы Меона. А о чем — того не стоит знать ни Высоким, ни людям. Потом, откинув голову, Юйг глубоко вздохнул, глядя на солнце. Пылающий шар в небесах сиял ослепительно. Зохр почувствовал себя маленькой частью огромной вселенной. И вздрогнул. Страшно Высокому чувствовать, как человек. И надеяться, как человек.
* * *
Около суток назад, когда ураган, родившийся из рассуждений Виля о сути бессмертия, достиг берегов Зохра, на Мае светало. Дождь закончился только к утру, и домишки в селении Тайнг выглядели промокшими. Тучи давно разошлись, и бледное зимнее солнце карабкалось по небу. Один из его лучей, проникнув в окно, пощекотал щеку Онера Хассера. Щека выглядела запавшей и бледной. Социоматик пока не хотел просыпаться. Состояние оставляло желать лучшего.
Под веками Хассера вяло скользили цветные картины. Перед внутренним взором вставали немыслимые события. Вот он, подросток тринадцати лет. Они Фантазер, отчаянный и бесшабашный. На улицах Таймы, где он родился, гудела толпа. Улицы запружены жителями окрестных сел и городов, мостовые завалены кучами хлама, создающими преграды для передвижения. «Баррикады», — всплыло в сознании незнакомое слово.
— Контроль низложен! — свирепо орали повстанцы.
Онер знал, что сейчас регулярные части, принадлежавшие Службе Контроля Безопасности, врываются в стены Большой Академии Таймы и расстреливают беззащитных ученых. Главы Спецслужб отсиживаются в глубоких подвалах — дирижабли готовить уже поздно.
Толпа на улицах Таймы рычит. Лица обывателей перекошены злобой. В руках — остро заточенные ножи. Скоро у каждого будет ружье. И телефон. И динамо—машина. Что это — они не понимали. Но знали, что лишь в Технологии — сила. И Он ведет их к победе. Светловолосый, прекрасный, огромного роста.
— Свобода и Разум!
— Конец психократам!
— За прогресс! — подхватил ломающимся голосом тринадцатилетний Они Фантазер, вставая на баррикаде в рост с флагом серо—стального цвета. Мгновение спустя живот пронзило что-то очень горячее. Подросток, недоумевая, упал. Стало больно. И только потом навалилась кромешная тьма.
Онер Хассер дернулся, как от удара. Кошмар оборвался. Ученый мгновенно проснулся.
«Хорошо, что всего этого не было, — подумал он, не открывая глаз. — А могло и случиться».
Он спустил ноги с лежанки. Потом встал и оделся. Тело было опустошенным и легким, а разум — кристально—ясным. Потерев кулаками глаза, ученый вышел во двор и умылся студеной водой.
Во дворе, на своем любимом бревне, сидел Виль и, как ни в чем не бывало, остругивал колышек. Двенадцать сантиметров длиной и четыре в диаметре. С очень острым концом. Онер живо представил, зачем может быть нужен предмет такой формы.
— Вот именно, — буркнул Виль, прочитав мысли.
Ученый не стал выяснять, для кого «ядрен корень».
Вид у мальчика был самоуглубленным и хмурым. Виль кинул поделку в кусты, отложил нож и сказал:
— Я принял решение, Онер.
Какое решение? Вчера многое случилось, и все слиплось, как зернышки в каше. Вспоминая минувший день, ученый впал в легкую прострацию. Голова шла кругом.
— Насчет Академии. — Лицо мальчика стало упрямым. — Расскажи, как ты поступал в Академию. Я поступлю.
— Неожиданно... — Онер захлопал глазами. Проявлять чувства в присутствии Виля он давно не стеснялся. В голове ученого стремительно замелькали картины собственной жизни. Обучение в элитной школе при Академии с шести лет. Дрессировки по Самоконтролю. Рыдания в подушку. Опять дрессировки. Целый год беспощадных психологических тестов — с четырнадцати до пятнадцати лет. Поступление. И побег. Из блистательной Таймы — в спокойный Маэр... Но главное для поступления — гены родителей и результаты тестов.