Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
172 
Палка легко отводит быстрые удары ножа. Очень быстро такой "танец" надоел предводителю, и он снова поднял руку. В бой шла вся стая…
Кирель закружился, отбиваясь одновременно от пятерых. Длина палки позволяла держать их в некотором отдалении, но сил с каждой секундой становилось все меньше и меньше. Стоило чуть замедлиться – и сразу несколько рук вцепилось в палку, вырывая ее, сдирая с намертво сжатой ладони кожу. Тут же на него обрушился град ударов, мальчик снова упал на колени, уже не надеясь подняться.
Удар, еще один… Стая не церемонилась с отступниками, никаких правил в таких боях не было и быть не могло. Били жестоко, не сдерживая удар и не разбирая, куда бьют. Почуяв запах крови, люди потеряли голову, дикий первобытный инстинкт охоты захватил все их существо, смерти жертвы требовало что-то в их душах, не давая ни малейшего шанса на выживание.
Кирель силился вдохнуть – и не мог. Особо ловкий удар выбил из легких последний воздух, и он задыхался, уже не обращая внимания на продолжавшие сыпаться удары. Пройдет еще несколько минут, прежде чем он умрет, и еще несколько – пока стая поймет, что жертва уже не дышит. Но эти несколько минут, полных невыносимой боли в израненном теле, еще надо было пережить, а спасительное забытье все никак не желало приходить к нему на помощь.
Перед глазами плыли цветные круги, мир неожиданно резко посерел, сливший в один неровный грязный круг. Кирель не слышал, что происходит вокруг, не понимал, что град ударов резко прекратился, не видел, как стая быстро убегает, скрываясь в кустах.
Чьи-то тонкие нежные руки осторожно перевернули его на спину.
–Грязное отродье! – донеслись до затуманенного слуха резкие слова, сказанные грубым мужским голосом.
Он хотел верить в то, что счастливый случай спас его, и не мог. Казалось, он уже перешел ту грань, которая отделяет мир живых от мира мертвых, но адская боль в теле, возникающая от малейшего прикосновения чьих-то ладоней, не давала ему окончательно поверить в это.
–Кто… – прохрипел он, не в силах сказать фразу целиком.
–Твои друзья, – нежный голосок девочки показался ему набатом. – Они уже не смогут причинить тебе вред.
–Стая…
–Грязное отродье, – снова повторил тот же голос. – Сами не понимают, что делают. Совсем дети с ума посходили.
–Деться некуда… – прохрипел он. Обида захлестнула его с головой. Мало кто приходил в стаю добровольно, на его памяти вообще не было таких случаев. Дети оставались одни, когда по той или иной причине умирали родители, их выгоняли из дома, бросали сразу после рождения в мусорные кучи, надеясь, что нежеланный ребенок скоро умрет. Всех их находила и принимала стая, выращивая из чистых детских сердец озлобленные, полные ненависти ко всему и всем, холодные и безразличные куски льда.
–Это решается не сию минуту, – еще один голос девочки, куда более жесткий. – Ему надо как-то помочь.
–Благодарю… Мне уже ничего не поможет. Они умеют убивать…
–Помолчи-ка лучше. Лайон, как думаешь? – Ниара бросила быстрый взгляд на воина, но времени на объяснения и просьбы не было.
–Надо попробовать, – пожала плечами карийка. – Может, у нас получиться разбудить силу Предела и использовать ее не так, как раньше.
–Будет сложно. Я даже представить не могу, как это делать.
–А когда нам было легко?
–Девочки, ему действительно не помочь.
Воин спокойно и твердо посмотрел на них. Уверенно опираясь на старый, закаленный в сотнях боев меч, он перевел взгляд на избитого мальчика и вздохнул.
–Они действительно умеют убивать.
–Плевать. Мы должны – и сделаем, – жестко отрезала Ниара, быстрым движением отбросив за спину выбившиеся волосы. – Он должен жить.
Предел откликнулся много быстрее, чем обычно. Даже не успев этому удивиться, девочки стали проводниками невиданно огромных сил, проходящих через их тела и вливающихся в умирающего мальчишку. Никаких усилий или заклинаний не требовалось – Предел делал все сам, не давая неопытным ученицам случайно все испортить.
Кирель закричал. По сравнению с тем, что делалось сейчас с его телом, все пережитое немногим ранее казалось каким-то смешным, ненастоящим.
"Ломать – не строить. Восстанавливать всегда тяжелее, чем разрушать, лечить сложнее, чем убивать… Ты будешь восстанавливать, будешь лечить, будешь создавать…", – какой-то мягкий, добрый голос зазвучал в его голове. Он окутывал его в какое-то нежное одеяло, мягко отрезая измученное сознание от тела, которое все еще извивалось от нестерпимой боли.
172 
