64 
Сжав в мгновенно вспотевшей ладони часть Посоха, Кенрик встал и ошалело огляделся. И вздрогнул – неподалеку от почти потухшего костра неподвижной статуей замер Тень, словно окаменел на бегу с поднятой лапой. Юноша подошел к карайну, окликнул, но ничего не изменилось – тот не видел и не слышал его. Марк тоже казался мертвым, хотя всегда спал очень чутко. Это что же получается? Сила, зовущая его, усыпила ненужных свидетелей? Кенрик поежился, вынул из-за пазухи спящего мертвым сном «котенка», положил его на одеяло и решительно двинулся к полуразрушенной башне, отстраненно удивляясь собственным поступкам – в обычном состоянии он никогда бы не рискнул лезть туда, поскольку с детства отличался немалой осторожностью, если не сказать трусостью.
Как ни странно, он прекрасно видел в темноте. Все вокруг было окрашено в несколько иные оттенки, чем днем, но при этом юноша отчетливо различал каждую травинку и веточку под ногами. Устав удивляться непонятному, Кенрик просто пошел на зов. Его тянуло вниз, в подвалы башни. Однако, зайдя внутрь развалин, юноша остановился в растерянности – перед ним были только груды камня, никакого намека на вход в подвал. Но растерянность длилась недолго. Ноги сами собой повели его к западной стене, рука поднялась и по очереди нажала несколько элементов едва видного орнамента. Пол под ногами задрожал и начал разъезжаться в стороны, Кенрик едва успел отпрыгнуть, чтобы не свалиться в образовавшуюся дыру. Его взгляду открылась пыльная каменная лестница, по которой сотни, если не тысячи лет не ступала ничья нога. Юноша на мгновение прикрыл глаза, встряхнулся, а затем решительно начал спускаться. Пыль пружинила под ногами, взвивалась в воздух темными облачками, Кенрик даже закашлялся, но все равно продолжал двигаться дальше.
Подвал оказался на редкость глубоким, наверное, локтей триста в глубину. Ступив на пол, Кенрик остановился, но его тут же потянуло влево, и он послушно пошел туда. Шел долго, несколько раз сворачивая то вправо, то влево. Коридоры, стены которых были выложены из грубо отесанных камней, казались совершенно одинаковыми. Если бы не зов, юноша быстро заблудился бы здесь – настоящий подземный лабиринт. В конце концов он вышел в небольшой круглый зал, посреди которого стоял точно такой же алтарь, как и тот, на который он наткнулся в овраге.
– Ну дела-а-а… – протянул Кенрик, уставившись на глаз в центре спирали.
Он уже знал, что нужно делать. Со вздохом положил часть Посоха на пол, достал кинжал, порезал себе руку и стряхнул несколько капель крови на алтарь. Все вокруг задрожало, волны багрового сияния затопили спираль, глаз полыхнул белым светом и словно из ниоткуда раздался голос, произносящий слова на неизвестном языке. Лежавшая на полу часть Посоха вдруг взмыла в воздух, затем то же самое произошло с возникшей на алтаре. Они повисли рядом и… слились воедино. А затем образовавшийся жезл опустился на алтарь. Кенрик спрятал кинжал и взял жезл. Его пронзило ощущение нечеловеческой силы, равнодушно взирающей на мир вокруг – весь интерес ее был сосредоточен на нем самом. Постояв немного, юноша сжал жезл в кулаке и двинулся в обратный путь. Зова больше не было, но он и не требовался – с этого момента Кенрик знал древний лабиринт как свои пять пальцев.
Выбравшись наверх, он коснулся нескольких узоров орнамента уже в другой последовательности, и провал закрылся. Не хотелось бы, чтобы утром Марк, Молния или Тень обнаружили его – сразу возникнут ненужные вопросы. А по какой причине Кенрик ходил в развалины ночью? Да самое обычное дело, отлучился по надобности. На всякий случай он окропил стену и с чувством выполненного долга вернулся к костру. Спрятал витой жезл в мешок, пристроил так и не пошевелившегося «котенка» за пазуху и рухнул на одеяло. А затем мгновенно уснул – ни на что другое сил уже не осталось.
Глядя на умирающего графа, Нир тихо плакал от бессилия, ведь этот человек уже несколько лет заменял ему отца, никого ближе его у юноши не было. Он, конечно, постарался перевязать ло’Тарди раны, но чем это поможет? К своему огромному сожалению, в целительстве юноша смыслил мало, точнее, не смыслил вовсе. Оставалось только обтирать пот с лица раненого, хотя воды Нир ему не давал, несмотря на все просьбы – слышал когда-то, что при ранах в живот пить ни в коем случае нельзя. Нир с тоской смотрел на белого как мел, тяжело дышавшего наставника и пытался понять, что станет делать, если тот умрет. Он остался один в лесу без транспорта и средств связи – все амулеты настроены на ло’Тарди и в чужих руках окажутся бесполезными побрякушками. Видимо, придется похоронить графа и идти куда глаза глядят, стараясь избегать людей.
64 
