27 
Радостная, она подошла к зеркалу на туалетном столике, расстегнула молнию на джинсах и сняла футболку. В восторге Мария водила рукой по животу. Надо порадовать Джуда.
Из кухни раздавались голоса, и до нее донеслись последние слова Люка: «Теперь ты только хочешь удостовериться, что брак не закабалит тебя еще больше».
Значит, Люк думает, что она хочет захомутать Джуда. Он думает, что брак — ловушка для него? А как же ребенок?.. Попятившись, Мария пошла к себе наверх.
Перенося тюки сена, Джуд спрашивал себя, что случилось с Марией. Вчера, после того как небо очистилось, они с Люком поехали верхом по знакомым местам, вспоминая подростковые шалости. Мария равнодушно отнеслась к их поездке и ушла в свою комнату. Это было не похоже на нее.
Джуд спросил, как она себя чувствует.
Она слабо кивнула, желая успокоить его, но вид у нее был подавленный.
Прогремел гром, и началась гроза. Джуд отнес последний тюк в сарай, надел рубашку и пошел к загону, где Люк наблюдал за работой Мака, который объезжал трехлетку.
Гроза обещала быть сильнее вчерашней. Молния исполосовала небо, прогремел гром. Через несколько мгновений Джуд услышал крик и обернулся. Тетчер размахивал шляпой и кричал:
— Мария!
Мария? Что она делает в манеже? Джуд побежал туда.
— Она сказала, что с ней все в порядке, — Тетчер выглядел взволнованным. — Но я попросил, чтобы она никуда не уходила. Мария была внутри с годовичками, когда загремел гром, и один из них взбрыкнул и ударил ее.
— У нее травма?
— Нет, насколько я мог видеть. Но она потеряла сознание. С нею там Карл.
Когда Джуд подбежал к ней, она уже стояла у ограды.
— Вот немного упала, — сказала Мария.
Он подхватил ее на руки.
— Я вызову доктора.
Джуд бежал к дому, не обращая внимания на дождь, хлеставший его.
— Все хорошо…
— Я хочу быть уверенным в этом на сто процентов, — произнес он тоном, не терпящим возражений. После того как он положил Марию на диван, ее рука инстинктивно опустилась на живот. — Что? Больно?
Мысль о том, что что-нибудь случилось с ребенком… с ней… была невыносима для него.
— Нет, — ответила она быстро, чтобы успокоить его.
— Полежи, а я пойду позвоню.
Джуд хотел пригласить врача на ранчо, но у доктора Томас был вечерний прием. Она пообещала принять их, если он привезет Марию в клинику.
Вошедший Люк тут же разобрался в ситуации и вытащил связку ключей из джинсов:
— Берите мою машину. Она более удобна, чем ваш грузовик.
Джуд благодарно кивнул и взял ключи.
Дорога прошла в молчании. Когда они доехали до клиники, Джуд хотел отнести Марию в кабинет врача на руках, но она отказалась.
— Я вполне могу дойти сама.
Им не пришлось долго ждать. Когда медсестра позвала Марию с собой в комнату, Джуд начал беспокойно мерить шагами просторный холл.
Минут через пятнадцать медсестра открыла дверь и подозвала его.
— Мисс Розвелл сказала, что вы хотите присутствовать на ультразвуковом исследовании.
— Да, мэм, я хотел бы.
Она улыбнулась и жестом пригласила его следовать за ней. В рабочей одежде Джуд чувствовал себя неловко, но все это перестало иметь значение, когда он вошел в комнату, где на столе возле компьютера лежала Мария.
Докторша поспешила успокоить его:
— С ней все хорошо. Дети надежно защищены против толчков и даже падений. Но я думала, что вам будет спокойней, если вы сами в этом убедитесь.
Впервые за последний час он глубоко вздохнул. Кажется, пронесло!
Докторша приступила к обследованию. Мария и Джуд неотрывно смотрели на монитор.
— Это и есть ваш первенец, — указала им на крошечное пятно на экране Томас.
— А вы можете сказать, это мальчик или девочка? — спросил он.
Докторша посмотрела на Марию. Та кивнула: она тоже хотела бы это узнать.
— Я не могу гарантировать стопроцентно при таком сроке, но, скорее всего, это мальчик, — произнесла доктор Томас. — Думаю, у вас нет никаких проблем, — продолжила она. Если вдруг заметите любые изменения, вызывайте меня немедленно. Если ничего не случится, приезжайте через пару недель. А сейчас можете возвращаться домой. Всего хорошего!
Джуд понял, почему Мария была такой непривычно тихой в последние дни. Видимо, сыграло свою роль то, что она ощутила материнство как реальность.
— Почему ты не сказала мне, что он начал шевелиться?
27 
