37 
Мастер внимательно, но ненавязчиво окинул юношу взглядом и пригласил идти с ним. В доме он предложил Арену поесть и передохнуть с дороги, а сам, ни о чем не став расспрашивать гостя, тут же занялся какой-то мелкой отладкой луков, которые только что пристреливал. Поев, юноша почувствовал себя очень неуютно, он не знал, как ему вести себя дальше. Мастер по-прежнему занимался своим делом, но в то же время Арен чувствовал, что тот наблюдает за его действиями. Решив, что надо помыть за собой посуду, Арен, смущаясь, спросил Лодана, где можно взять воду. Тот ответил так, будто юноша просто спросил, куда переставили ведро со вчерашнего дня.
Помыв посуду и поставив ее сушиться, Арен осторожно присел рядом с мастером и стал смотреть, что и как тот делает. Потом юноша осмелился задать вопрос. Мастер ответил коротко и емко. Постепенно Арен немного осмелел и продолжал задавать вопросы, если ему было непонятно, или просто наблюдать за работой. Так пролетел день. Вечером они поужинали и, немного еще поработав, мастер сказал Арену, что пора спать, потому что завтра у них будет много работы.
На следующий день Лодан стал кое-что показывать юноше, и тот начал понемногу помогать ему в некоторых операциях. Так и пошли дни за днями. Арен все больше втягивался в работу, постигая секреты мастерства, а мастер по-прежнему казался полностью безразличным к прошлому своего нового ученика. Кроме этого, юноше пришлось взять на себя немалую часть домашней работы, чтобы освободить время мастера. Лодан делал по дому лишь то, с чем Арен пока справиться не мог.
К осени в дом мастера начали приходить заказчики и забирать свое новое оружие. Арена тогда поразило, как бережно и с поклоном эти сильные мужчины принимают луки из рук мастера. Юноша вспомнил, как Ролан однажды сказал, что в каждом настоящем оружии поселяется часть души мастера и часть души его владельца.
Только к концу осени, когда уже кружились первые снежинки, зашел разговор о луке для самого Арена, да и то Лодан всего лишь сказал, что скоро придет пора заготавливать древесину для новых луков, в том числе и для его лука. Причем выяснилось, что заготовленная древесина пойдет в дело не раньше чем через год-два, выдержанной древесины, подходящей, по мнению мастера, для лука Арену, к сожалению, не нашлось.
Когда все срочные дела были наконец завершены, Лодан достал один из легких луков и начал заново обучать Арена стрелять из него. Не то чтобы мастер был недоволен тем, как начинал учить юношу Ролан, но считал, что тому нужно сначала освоить некоторые особые приемы, которые позволят чувствовать себя более раскованно.
Зимой Лодан сам нередко ходил на охоту, хотя охотники всегда были готовы поделиться с ним своей добычей. Первый год Арена он с собой даже не приглашал, но и без этого юноша все больше входил в новую жизнь. Прошлое уходило, а его место занимало настоящее, где Арен постепенно начинал чувствовать себя хозяином своей жизни.
На второй год мастер начал рассказывать юноше не только премудрости изготовления луков, но и особенности охоты на разную дичь. Когда Арен однажды заикнулся, что вряд ли ему необходимы такие тонкости, если он не собирается жить охотой, то Лодан обругал его, что случалось не часто. В числе прочего мастер сказал юноше, что уметь добыть себе пропитание должен каждый мужчина, если он не собирается всю жизнь зависеть от прихоти торговцев или заняться земледелием. А потом саркастически добавил, что раз уж некто мечтает стать великим лучником, то пусть научится попадать во взлетающую из кустов птичку, поскольку попасть в человека можно вообще не имея ни рук, ни глаз. От стыда Арен покрылся красными полосами, как небо на закате, поскольку ни разу даже не обмолвился о своих фантазиях.
Глава 6
Тени прошлого
«Милая, я почти забыл о тебе, но знаю, что ждешь меня позади бурь и морей на том скалистом островке, где мы встретились впервые!»
Элианар застонал и оторвался от своей рукописи. Стояла глубокая ночь. Хозяин видел десятые сны, а ему не спалось. В маленькой комнатушке горела свеча, и бывший исследователь северных земель лист за листом убористым почерком записывал все подряд, что вспоминалось ему о прошедших временах. Эта рукопись уже превратилась в ритуал, в заклинание, которое он твердил день за днем, воскрешая образы прошлого.
Жена и дети, убитые дорцами во время нападения на поселок, часто снились Элеанару, хотя прошло немало лет. Не раз он был на грани того, чтобы последовать за ними, но снова и снова вспоминал слова матери: «Не стоит жить в прошлом, иначе будущее не наступит никогда». Элианар слишком уважал свою мать, он не мог себе позволить оказаться слабее ее и добровольно отказаться от борьбы, хотя порой не видел никакого смысла в собственной жизни.
37 
