очень нудно 
8 
Переколов почти все дрова, но не осмеливаясь остановиться, пока не разрешат, Сован увидел вышедшую во двор Караду и ужаснулся — на ту было просто жутко смотреть, не видел бы пару часов назад — не узнал бы. Лицо побелело и осунулось, глаза впали.
— Эй, помощник! — хрипло произнесла ведающая. — Подай-ка ведро воды.
Увидев, как заметался Сован, не зная, где его взять, добавила:
— Не мечись! Вон там, у плетня.
Сован схватил ведро и подбежал к ведьме.
— Опрокинь на меня все!
Глаза мужчины расширились, но он исполнил ее просьбу. Вода была совсем не теплая — не лето уже. Карада охнула, когда Сован окатил ее, но быстро встряхнулась. «Кажись, полегчало», — с облегчением подумал тот.
— А теперь бегом за водой. Надо еще ведер пять. Потом топи печь на улице, вон — в углу. Грей воду. Парня надо обмыть. А я пойду в дом. Сделаешь все — постучишь. — И она, набрав охапку дров и щепы, удалилась.
Когда часа через полтора запыхавшийся помощник постучался в дом, то услышал голос:
— Заходи. Я хороший отвар заварила, сил придает. Тебе тоже на пользу будет.
Мужчина вошел. Ведунья уже выглядела отдохнувшей. Он бросил взгляд на парнишку, все так же лежащего на кровати, и, о чудо, кошмарные раны почти исчезли с его лица, только глаз, понятное дело, не появился. Теперь он уже вовсе не смотрелся мертвецом, как недавно на берегу.
— Проходи, вон в кружке тебе отвар. Пей, а я напою мальчишку. — И Карада направилась к больному.
От ее прикосновения паренек открыл глаза и стал удивленно озираться.
— Очнулся, пропащий! — по-доброму усмехнулась ведунья. — Вот пей — это целебный отвар.
— Где я? — Мальчишка попытался приподняться, но со стоном рухнул на постель.
— Не скачи пока, потерпи. Тебе надо набраться сил, да и раны твои не зажили еще до конца. А где? Так у меня дома.
— Я сел в лодку, и меня понесло в море… Куда я попал?
— А откуда ты плыл?
— Из Дора. — Юноша поморщился.
— Да-а… порядки в Доре не меняются, — скривилась ведающая. — Да ты пей, потом поговорим, будет еще время.
Она стала аккуратно поить найденыша из чашки, затем продолжила:
— А попал ты на Северные Пустоши, знаешь такие? Кстати, как звать-то тебя?
— Арен. Про Северные Пустоши я слышал. Я вот добрался, а они нет… — из единственного глаза парнишки потекли слезы.
— Кто «они»? — озабоченно спросила Карада. — С тобой был кто-то еще?
— Нет. Калена убили, его мать так и осталась в храме, а что с его отцом — не знаю. Это они собирались бежать сюда, я только попытался помочь, и вот…
— Так ты бежал из храма? Это там тебя так изуродовали? — В голосе ведьмы заскрежетал металл.
У Сована мурашки побежали по коже. А парнишка как ни в чем не бывало ответил:
— Да. Мать Калена забрали за долги мужа в храм, мы хотели помочь ей бежать и попались сами. — Арена затрясло.
Сован, изумившись сам себе, подошел ближе к мальчишке с Карадой и сказал:
— Да ты лежи, сынок, не вспоминай пока. Мы вот сейчас помоем тебя, а потом отдыхай.
— И то верно, — вздохнула ведающая. — А то вода остынет.
Вскоре, разведя воду в лохани, Сован с Карадой отнесли в нее Арена и осторожно обмыли. Открытых ран на его теле уже не было, чему новоявленный помощник ведуньи изумился еще раз. Вытерев и принеся юношу обратно в дом, Карада отпустила Сована, сказав, что дальше справится сама, и велев приходить завтра днем. На прощание она насильно сунула ему в руку большую серебряную монету[2]. На этот раз мужик не посмел отказаться. Всю дорогу до своего домишки он думал то о монете, на которую мог прожить чуть ли не полгода, то о мальчишке, который напомнил ему о так и не сложившейся семье, то о темной ведьме, которая явно отдала немалую часть своих жизненных сил, чтобы вернуть найденыша к жизни.
Вечером, после мытья, Арен все же рассказал Караде свою историю. Покормив мальчишку бульоном и напоив его успокоительным настоем, после которого тот вскоре заснул, ведунья еще долго обдумывала его рассказ.
По всему выходило, что вряд ли он в таком состоянии протянул бы даже два-три дня, за которые лодку могло принести в эти края при благоприятных условиях, не говоря уже о том, что парня вынесло прямо к дому одной из лучших ведающих всего побережья, каковой не без основания считала себя Карада. Интересно, кто из богов положил на парня глаз и за что ему выпали такие страшные испытания?.. Может, не случайно глупые молодые жрецы походя помянули Храга — Собирателя Душ? Не всегда одноглазый Собиратель дожидается душ в Нижнем Мире, не зря его так боялись клятвопреступники, лжесвидетели и нарушители обетов, ох не зря… Не любит он и тех, кто, прикрываясь словами о благе, творит зло…
8 
