40 
Эйми положила руку на плечо мужа:
— Не надо, Эдвин. Пожалуйста…
— Мне нет прощения, — сказал Уолтер. — И у меня нет объяснений. Я сожалею куда больше, чем вы предполагаете.
После этого вошли Питер Теллер и его жена. Питер, узнав брата, сердито посмотрел на него.
— Надеюсь, ты можешь объясниться, — процедил он сквозь зубы. — Надеюсь, у тебя была веская причина для того, что ты натворил.
— Где Дженни? — спросила покрасневшая Сюзанна.
— Я попросил ее принести мне чаю. Не мог больше выносить ее радостного вида.
— Кто-то должен позвонить Летиции. И Мэри, — сказала Сюзанна. Внезапно ее охватила вспышка гнева. — Это была ужасная неделя. Мы проехали несколько сотен миль, пытались утешить Дженни, старались сообразить, где ты можешь быть, а потом твою одежду нашли у реки… — Она отвернулась, сердито вытирая слезы.
Ратлидж вспомнил, что Питер был сильно пьян. Это немного объясняло расстройство его жены.
— Знаю. Я снова говорю, что сожалею. Этого недостаточно, но это все, что я могу сделать.
Дверь открылась, и Дженни придержала ее для сестры, принесшей чайный поднос. Она поставила его на стол и повернулась к Уолтеру.
— Мы очень счастливы, что вы вернулись, — сказала она. — И старшая медсестра хотела бы поговорить с вами, когда вы повидаете врачей.
Теллер выглядел смущенным, но ответил:
— Да, конечно.
Дженни торжествующе обратилась к братьям:
— Я же говорила вам, что Уолтер жив. Но когда его привели ко мне, я не могла поверить своим глазам. — Она засмеялась, пытаясь игнорировать напряженную атмосферу в комнате.
Эйми подошла к подносу и начала разливать в чашки чай. Практичная женщина, подумал Ратлидж. Или менее обеспокоенная? Она молча подала одну чашку Уолтеру, а другую Дженни. Питер отказался от чая, но Эдвин взял чашку, словно нуждаясь занять чем-нибудь руки.
Вошла старшая медсестра.
— Мне жаль прерывать ваше торжество, но боюсь, мы должны ненадолго позаимствовать мистера Теллера, — сказала она.
Уолтер последовал за ней, как если бы был рад возможности сбежать. Дженни устремилась ему вслед, но ее остановил взгляд старшей медсестры.
— Простите, — сказал Эдвин, когда дверь закрылась. — Это было очень трудное время для нас и для Уолтера. Я не должен был выходить из себя.
— Дженни, ты, вероятно, так счастлива, — вздохнула Эйми. — Он выглядит хорошо, верно? Правда, немного усталым.
— Я хочу уйти отсюда, как только врачи его отпустят, — отозвалась Дженни. — Хочу поехать домой и вернуть Гарри.
— Ты можешь остаться на несколько дней у нас, — предложила Эйми, но Дженни покачала головой.
— Меня тошнит от Лондона.
Эдвин встал рядом с Ратлиджем.
— Уолтер сказал вам, почему он ушел? Или где был? — тихо спросил он.
— Не знаю, чему можно верить, — ответил Ратлидж. — Но думаю, он не покидал Лондон.
— Лондон? — Эдвин уставился на него. — Ну, это, безусловно, хорошая новость. — Он поколебался. — Надеюсь, не последует никаких обвинений, расследований, поисков?
— Никаких. — Ратлидж знал, что Боулс никогда бы этого не допустил.
Но прежде чем оставить клинику, Ратлидж еще раз поговорил с Уолтером Теллером. Врачи признали его здоровым и заявили, что он может возвращаться в Эссекс. Свое подлинное мнение они держали при себе.
— Этого не должно произойти снова. Понятно? — сказал Ратлидж.
Уолтер вскинул голову, словно собираясь бросить вызов.
— Это не было намеренно, — отозвался он. — Я не просил полицию искать меня.
— А что, по-вашему, могло произойти, когда в клинике обнаружили ваше исчезновение? Чтобы защитить себя, им пришлось первым делом вызвать полицию.
— Да, полагаю, мне следовало этого ожидать. Но почему Ярд?
— Вы важный человек, мистер Теллер. Мы были обеспокоены.
Теллер выглядел виноватым.
— Этого больше не повторится. Не вижу для этого никаких причин.
— И еще кое-что, — сказал Ратлидж, подойдя к двери. — Вы заставили вашу жену пережить очень трудное время. Меньшее, что вы можете сделать для нее, — это переменить мнение относительно учебы вашего сына.
— Таково было желание моего отца… — начал Уолтер.
— Он давно умер, Теллер. А ваша жена жива. Сделайте это для нее.
— Я подумаю.
Ратлидж кивнул и вышел.
Ратлидж слышал Хэмиша, прежде чем добрался до своей машины. Он чувствовал, как солнечный свет тускнеет, сменяясь серым освещением траншей перед рассветом. Затем заговорили пушки. Их выстрелы могли свести с ума.
40 
