Особенно,... 
21 
– В эти двадцать четыре часа у меня не будет времени пойти куда угодно. Все, что я собираюсь сделать, – это побродить по окрестностям Вашингтона, посмотреть достопримечательности; побывать в тех местах, куда меня водила мама, когда мне было… Сколько? Девять или десять лет.
На Джоселин нахлынула волна теплых воспоминаний о том времени, когда они вместе с мамой совершали многочисленные экскурсии по столице и много фотографировали. Одра Уэйкфилд обожала фотографировать, и у нее это хорошо получалось. Более чем хорошо, поправила себя Джоселин, вспомнив самые впечатляющие фотографии, сделанные мамой.
– Ты говоришь «двадцать четыре часа». Не означает ли это, что ты собираешься отсутствовать и ночью? Где же ты будешь спать?
– В отеле, как и все туристы, – пояснила Джоселин.
– А как быть с документами? Как ты оплатишь комнату в отеле? Это тоже надо обдумать, – забеспокоилась Блисс, ставя чашку на блюдце.
– Наличными, конечно, – пожала плечами Джоселин. – Я же не смогу воспользоваться кредитной карточкой. Даже когда я зарегистрируюсь под вымышленным именем.
– Но если заплатишь за комнату наличными, клерк решит, что ты мелкий воришка.
– Не решит, если я буду одета бледно и неброско, – заключила Джоселин.
– Верно. Хотя очень жаль, – заявила бабушка с лукавым блеском в глазах. – Было бы намного забавнее одеть тебя как мелкого воришку. Подумай, какую одежду я должна тебе купить.
– И как мне выкручиваться, если меня вдруг остановит полицейский и попросит предъявить документы? – проворчала Джоселин. – Больше никому не придет в голову это делать.
– Так просто не попросит, только если ты не попадешь в аварию, – пояснила Блисс, затем тяжело вздохнула: – Декстер будет из-за этого волноваться, ты же знаешь.
– Тебе просто надо заверить его, что я буду очень осторожной, чтобы не попасть в аварию. – Джоселин подняла серебряный кофейник и налила себе кофе. – Только одному Богу известно, что произойдет, если случится что-то подобное. Но игра закончится в любом случае. Об этом будут говорить во всех сводках новостей, не считая красных лиц и жалобных объяснений.
– Но это будет чудесное приключение, милая! – воскликнула бабушка почти с восхищением. – Риск быть раскрытой только добавляет изюминку!
– Это напомнило мне, что я должна выписать тебе чек, пока ты не уехала. Не дай мне забыть об этом, ладно? – Джоселин поднесла китайскую чашечку к губам.
– Чек? На что? – Блисс смущенно посмотрела на нее.
– На одежду, парик и наличные, чтобы оплатить мою комнату в отеле, питание плюс на что-нибудь еще, чего я захочу.
– Можешь про это забыть. – Блисс взмахнула рукой, отвергая эту идею. – Это маленькое предприятие лежит на мне. Пусть это будет мой рождественский подарок. – Когда Джоселин открыла рот, чтобы возразить, бабушка свысока посмотрела на нее взглядом, не терпящим возражений: – Я настаиваю, Джоселин.
– Хорошо, но… – уловив предупреждающий треск щеколды балконной двери, Джоселин передумала, что хотела сказать. – Это бабье лето заставляет забыть о том, что зима не за горами, правда?
– Так оно и есть, я… – с искусством актрисы Блисс бросила ленивый взгляд на открытую дверь. И внезапно улыбка, полная настоящей теплоты и обожания, озарило ее лицо. – Генри! Какой приятный сюрприз!
Приблизившись к столу, президент чмокнул маму в подставленную щеку.
– Привет, мам, я слышал, что ты у нас.
– О, милый. – Глядя на Джоселин, Блисс сделала слабую попытку изобразить интерес. – Боюсь, это значит, что он слышал и о твоем общении с труппой школьников?
– О твоем общении? – переспросил Генри Уэйкфилд. – Разве это была не персональная экскурсия по комнатам?
– Они умирали со скуки, их удручало ходить из комнаты в комнату и смотреть на старую мебель, – выпалила пожилая женщина в свою защиту.
– Мне следовало бы знать, если было что-то подобное. – Президент ухмыльнулся с видом одобрения.
– Садись. Я сверну шею, глядя на тебя. – Блисс указала ему жестом на одно из свободных кресел за столом.
По сигналу на балкон вышел дворецкий с подносом. Он принес свежий кофе и чистую китайскую чашку с блюдцем. Поставив чашку перед президентом, он налил ему горячий кофе, а затем наполнил до краев чашки Джоселин и Блисс, прежде чем снова уйти в дом.
– Есть какие-нибудь свежие новости о забастовке? – машинально спросила Джоселин. Политика всегда была главной темой для беседы за столом, по крайней мере, столько, сколько Джоселин себя помнила. Обсуждение различных проблем и стратегий стало для нее настолько естественным, как тема погоды для других людей.
21 
