Особенно,... 
170 
Бережно, как младенца, взяв ее на руки, он направился к двери в спальню. Рейчел изнемогала от его поцелуев. Все это было так похоже на сцену из фильма о любви – разница заключалась лишь в том, что это происходило с ней наяву. Это ее, а не какую-нибудь актрису, нес сейчас на руках мужчина, для которого она была самой любимой и драгоценной на свете.
Росс осторожно поставил ее на пол. Его нежные губы тихо прикасались к ее бровям и щекам. Эти поцелуи были легки, почти невесомы, как пух. Она дрожала, напуганная и в то же время возбужденная своим безрассудством, ощущая, как рука Росса скользит по ее открытой спине, нащупывая застежку. Звук расстегиваемой «молнии» отчего-то напомнил ей кошачье мурлыканье. Она и сама была похожа на кошку – мурлыкающую, трущуюся, требующую ласки.
Вечерний туалет из атласа и бархата медленно заскользил вниз – уверенные руки Росса помогли ей раздеться до конца. Изысканный наряд от Бласса бесформенной грудой лег у ее ног. Ей стало зябко, и она, стремясь согреться, нырнула ему под замшевую куртку, обвив его руками. Тепло его тела, сочащееся сквозь шелковую рубашку, было таким нежным, таким приятным…
Росс взял ее за подбородок, чтобы еще раз поцеловать в губы. Однако шляпа, съехавшая на лоб, помешала ему, и он небрежно кинул ее в угол полутемной комнаты. Сверкнув несколько раз в скудном луче света, проникавшем в спальню с улицы, серебряные побрякушки исчезли в темноте.
Он попытался стряхнуть куртку с плеч, и она ощутила, как заходили на его спине сухие, упругие мышцы. Зажмурившись, она упивалась этим ощущением, однако его властные руки отстранили ее, чтобы расстегнуть пуговицы на рубашке.
Увидев курчавые темные волосы, покрывавшие его грудь, Рейчел отвернулась и с замирающим от страха сердцем начала снимать нижнее белье. Она зашла слишком далеко, останавливаться было уже поздно. Да ей, честно говоря, и не хотелось останавливаться – просто было страшно стоять перед ним обнаженной. Страшно, что он разочаруется, увидев ее такой, какая она есть – без бриллиантов, без вечерних туалетов. Просто Рейчел, никем не любимая, никому не нужная…
Но если уж идти, то до конца. Она медленно повернулась к нему лицом, радуясь в душе тому, что он не может ясно видеть ее из-за полумрака. Росс затаил дыхание – Рейчел почувствовала это. Она робко подняла глаза, однако он опередил ее, припав к ее губам. Поцелуй был обжигающим, как огонь: властно раздвинув губы, его язык проник ей в рот. Росс был столь нетерпелив и страстен, что она была не в силах противиться его желанию.
Бережно перенеся ее на постель, Росс лег рядом. Его руки ненасытно блуждали по всему ее телу. Осторожные ладони обводили полукружья грудей, и соски затвердевали от прикосновения огрубевших кончиков пальцев. Эти руки были повсюду: вот они пробежали по ее ягодицам, заскользили по внутренней стороне бедер, вздрогнули от соприкосновения с ее горячей влагой. Это робкое проникновение заставило Рейчел встрепенуться всем телом, и ноги ее инстинктивно согнулись в коленях.
Однако первый миг наслаждения оказался кратковременным. Он убрал руку, и Рейчел готова была выразить неудовольствие. Но ей не пришлось делать этого – Росс уже ложился между ее раздвинутых бедер, пытаясь по-настоящему войти в нее. Рейчел напряглась. Ей вовсе не хотелось сопротивляться, и все же она противилась – вопреки собственной воле, чисто автоматически. Добившись своего, Росс всем телом лег на нее, и Рейчел попыталась двигаться в такт с его бедрами. Она старалась изо всех сил, страстно желая, чтобы эта ночь была не похожа на все остальные. Ей так хотелось, чтобы молния наслаждения пронзила ее, пока он находится внутри. Чтобы это действительно было подобно удару грома, а не просто обычной приятной щекоткой, пробегающей мурашками по шее. Впервые в жизни она желала подлинного оргазма, а не жалкой имитации.
Его властные руки теперь поддерживали ее ягодицы, а бедра ходили в бешеном темпе. И едва начало нарастать сладкое давление, Рейчел отчаянно вонзила пальцы в его плечи, стараясь удержать Росса в себе. Сейчас ей было страшно оттого, что он вот-вот остановится, собьется с волшебного ритма. Но он не останавливался.
– Да! Да! Да! – закричала она, не помня себя от слепого восторга, и темп его бедер тут же стал другим – более размеренным и глубоким. У нее появилось такое чувство, словно она поднимается все выше и выше, но все вдруг слилось в ослепительном водовороте, и тело ее забилось в сладостной агонии. Через несколько секунд и Росс содрогнулся на ней в конвульсиях наслаждения.
170 
