ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Мэган проснулась внезапно, испарина покрывала лоб и шею. Ей показалось, что она задыхается, поэтому девушка откинула пуховое одеяло, села и чуть не завопила от боли в ноге. Мучения были страшными.

— Господи, милостивый, пожалуйста! — Она начала растирать ногу в отчаянной попытке уменьшить боль.

Шрамы пересекали колено, еще два змеились по бедру. Мэган никак не могла привыкнуть к ним, каждый раз от одного взгляда на изуродованное тело внутри все замирало и воспоминания той страшной ночи тянули ее в прошлое.

Затуманенные болью глаза машинально остановились на светящихся стрелках будильника. Сосредоточиться на цифрах было тоже испытанием Три часа утра — самый страшный отрезок времени.

Не зря люди называют это время Ведьминым часом. О боже, эта боль, невыносимая, жгучая, сводит ее с ума. Да еще мысль о том, что надо встать и найти обезболивающее. Иначе она не успокоится и не заснет.

На кухне девушка запила водой две плоские белые пилюли. Сильное обезболивающее. От свежего ночного воздуха кожа покрылась пупырышками, хотя холода Мэган не чувствовала. Она отдала бы все, лишь бы боль ушла, исчезла и никогда не возвращалась снова. Господь не допустит третьей операции. Каждый день Мэган молилась, чтобы боль прошла и призрак больничной палаты развеялся как дым. Однако нынешняя боль все расставила по местам: улучшения не будет.

В квартире стояла мертвая тишина, лишь изредка с улицы доносился звук проезжающей мимо машины. Слишком тихо. Тишина заставляет человека против воли копаться в себе, в своих чувствах, переживаниях. Мэган посмотрела на стакан с водой, глаза слипались от усталости, а мозг продолжал непрерывно работать.

Пенни сегодня ночевала у своего друга, Раина, поэтому в распоряжении Мэган была вся квартира. Обычно ей нравилось оставаться одной, но сейчас, когда она чувствовала себя утопающей, а сон казался далекой землей, до которой добраться нет никакой надежды, по крайней мере пока болеутоляющее не начнет действовать, она бы не отказалась от веселой компании.

Отчаяние охватило ее. В этот проклятый предутренний час, когда вокруг ни души, воспоминания о бывшем муже все глубже и глубже погружали ее в пучины самоанализа. Ник. Мужчина, который очаровал ее настолько, что она оставила художественный колледж по первому его требованию.

Мужчина, который за короткий срок превратился из внимательного, нежного возлюбленного в жестокого эгоиста. Господи, и она планировала иметь с ним детей…

Дети. Не проходило и дня, чтобы Мэган не думала о ребенке, которого потеряла. Конечно, она сумела загнать душевные муки в самый отдаленный уголок мозга, а иначе как можно было бы выжить? Она поняла, что беременна, когда брак раскололся на кусочки, и испытала шок.

Перспектива воспитывать малыша одной всегда вселяла в нее ужас, но решимость и логика победили. Лучше быть одинокой любящей матерью, чем позволить жестокому самовлюбленному отцу терроризировать еще и ребенка. Она не сказала Нику о беременности, а то он бы нашел пути, чтобы забрать у нее дитя сразу после рождения.

Разве справедливо, что Ник устроил новую жизнь с Клэр, в то время как она все еще страдает не только от физического увечья, но и от утраты, которую невозможно забыть!

Утрата драгоценной ноши, заключенной в ее чреве, окончательно опустошила ее душу и сердце.

— Не думай об этом, Мэган! Ни сейчас.., никогда! — Ругая себя вслух, девушка рывком попыталась встать. Нога подвернулась. В отчаянии она протянула руку вперед и схватилась за край стола.

Только благодаря своей молниеносной реакции она не упала на пол.

  15