85 
Ни одно из публичных выступлений не облегчило участи Ходорковского. Процесс шел своим чередом, как в романе писателя Франца Кафки. Наоборот, как правило, на публичные выступления Ходорковского власть отвечала репрессиями.
В августе 2005-го, когда Ходорковский опубликовал статью «Левый поворот», дал интервью газете «Ведомости» и выразил желание баллотироваться в депутаты, его перевели в общую камеру, а его друга Платона Лебедева не только перевели в общую камеру, но и посадили в карцер.
Тогда Ходорковский начал сухую голодовку. Это была очень странная голодовка. Три дня Ходорковский держал голодовку в тайне от всех. Он не написал начальнику тюрьмы заявление, что вот, дескать, голодает в знак протеста против заключения Платона Лебедева в карцер. И даже своему адвокату Ходорковский сказал, что голодает, только на четвертый день голодовки.
— Зачем же вы голодаете, если не объявили голодовку? — спросил адвокат Антон Дрель.
— Я голодаю для себя, — отвечал Ходорковский. — Я боюсь, что меня станут кормить принудительно и не дадут провести голодовку до конца.
Когда про голодовку стало известно на воле, голодовка Ходорковского немедленно превратилась в такой же предмет для спекуляций, как и открытые письма Ходорковского. Обсуждали в основном, действительно ли Ходорковский голодает и не пьет воды или это он только прикидывается. Официальные телеканалы объявили голодовку Ходорковского обманом, а тюремное начальство не пошло ни на какие уступки и продержало Платона Лебедева в карцере семь дней, как и намеревалось. Семь дней Ходорковский голодал и не пил воды.
На воле обсуждали, правда ли он не ест и не пьет.
Власть была непреклонна.
Эта голодовка стала первым сообщением, которое Ходорковскому удалось доставить из тюрьмы на волю так, чтоб сообщение было прочитано и понято. Сообщение расшифровывается следующим образом: «Если станешь умирать, власть не заметит, что ты умираешь.
Если скажешь власти, что умираешь, власть не поверит.
Власти наплевать, живешь ты или умираешь».
В ответ на эту голодовку, которую даже многие сторонники Ходорковского считали фальшивой, со всей страны посыпались вдруг Ходорковскому предложения баллотироваться в депутаты. Так последний раз было в конце восьмидесятых годов, когда опальному Ельцину вся страна предлагала баллотироваться.
Адвокат Антон Дрель утверждает, что на выдвижение Ходорковского по Университетскому округу Москвы, на создание предвыборного штаба, на шум в прессе и на начало предвыборной кампании не было потрачено ни копейки. Дрель говорит, что впервые за долгие годы политика в России показалась игрой, где на кон не обязательно ставить деньги, а можно ставить и судьбу.
И чем больнее проиграет Ходорковский выборы по Университетскому округу города Москвы, чем драматичней будет его судьба, тем более весомым политическим аргументом она станет.
Через пару недель после голодовки Ходорковского какой-то оперуполномоченный в тюрьме «Матросская Тишина» избил заключенного. И вся тюрьма объявила голодовку. Этой голодовкой заключенные не утверждали, что они ангелы. Они утверждали просто, что их нельзя бить. Не знаю, понятно ли я выражаюсь, но Ходорковский был у каждого из них внутри, как Джон Ячменное Зерно.
Четырнадцатого сентября в Московском городском суде началось рассмотрение кассационной жалобы по делу Михаила Ходорковского. Судебное разбирательство в первый же день было перенесено на неделю. Выяснилось, что адвокат Генрих Падва не просто возглавляет защиту Ходорковского, а является единственным адвокатом, с которым у Ходорковского заключено соглашение. И адвокат Падва заболел.
Разумеется, адвокаты Михаила Ходорковского были заинтересованы в затягивании процесса рассмотрения кассационной жалобы. Они много раз говорили, что заседание в Мосгорсуде по делу Ходорковского назначено слишком поспешно и защите не хватает времени подготовиться к процессу. Адвокаты говорили, что поспешность эта политическая и смысл ее в том, чтобы Михаил Ходорковский не успел зарегистрироваться кандидатом в депутаты по Университетскому округу Москвы. Заявление Ходорковского с просьбой зарегистрировать его кандидатом лежало у начальника тюрьмы и не отправлено было в избирком. Если бы процесс начался 14 сентября и закончился в несколько дней, и обвинительный приговор вступил бы в законную силу, заявление могло не быть отправлено вовсе, и Ходорковский не успел бы не только избраться в Думу, но даже и провести избирательную кампанию, хоть сколько-нибудь побыть политиком, хоть что-то сказать.
85 
