Особенно,... 
77 
И хотя в глубине души он понимал, что все это чушь, он не мог выпустить из рук эту соломинку.
— Послушай, ведь никто не сказал тебе ничего, — заявила ему Аннабет, едва они подошли к этому месту у входа в парк. — Так?
— Никто не сказал ничего, — подтвердил Джимми, погладив ее по руке. То, что им разрешили пройти за первую ленту; ограничивающую зону оцепления, можно было считать подтверждением того, что их опасения оправданны.
И все-таки микроб сомнения не хотел умирать в душе до тех пор, пока ему не покажут тела и он не скажет: «Да, это она. Это Кейти. Это моя дочь».
Джимми наблюдал за копами, толпившимися у кованной арки над воротами, ведущими в парк. Эта арка была единственным напоминанием о каторжной тюрьме, существовавшей ранее на месте парка, еще до появления кинотеатра под открытым небом, еще до рождения всех, кто стоял сейчас здесь. Отстраиваясь, город почему-то приближался именно к тюрьме, вместо того чтобы расширяться в других направлениях. Тюремщики селились в Округе, а семьи заключенных обосновывались в «Квартирах». Слияние этих районов в единую городскую структуру началось позже, когда тюремщики, состарившись, устремились на работу в конторы.
Послышался писк рации полисмена, стоявшего ближе всех к арке, и он сразу же поднес ее к губам.
Рука Аннабет стиснула руку Джимми с такой силой, что костяшки на его запястье прижались друг к другу.
— Это Пауэрс. Мы выезжаем.
— Вас понял.
— Мистер и миссис Маркус еще там?
Взгляд полицейского уперся прямо в глаза Джимми и мгновенно опустился вниз.
— Да.
— Хорошо. Мы трогаемся.
— О господи, Джимми. О господи.
Джимми услышал шелест шин и увидел несколько патрульных машин и фургонов, выезжающих из зоны оцепления на Роузклер-стрит. На крышах фургонов были тарелки антенн спутниковой связи, и Джимми увидел, как репортеры и фотографы, как горох, посыпались из фургонов, толкая друг друга, поднимая камеры и разматывая микрофонные кабели.
— Убрать всех отсюда! — закричал инспектор, стоявший около арки. — Немедленно! Убрать их отсюда!
Полицейские, стоявшие перед ограничительной лентой, строем двинулись на репортеров, и начался всеобщий содом.
Полицейский у арки поднес к губам рацию.
— Это Дагей. Могу я поговорить с сержантом Пауэрсом?
— Пауэрс слушает.
— Мы здесь в осаде. Пресса.
— Гоните их вон.
— Стараемся, сержант.
Вблизи дороги, ведущей к выходу из парка, и примерно в двадцати метрах от арки Джимми увидел выезжающий на дорогу автомобиль полиции штата. Автомобиль, выбравшись на дорогу, внезапно и резко остановился. Джимми видел, как сидевший за рулем детектив в штатском поднес к губам рацию; рядом с ним сидел Шон Девайн. Решетка радиатора ехавшего следом автомобиля почти уперлась в задний бампер полицейской машины. Джимми почувствовал, что во рту у него пересохло.
— Дагей, отгони их всех назад. Если необходимо, то стреляй по их чистокровным американским задницам. Назад этих засранцев, назад!
— Понял.
Дагей, а за ним еще трое полицейских пронеслись мимо Джимми и Аннабет; Дагей, размахивая руками, кричал на бегу:
— Вы нарушили границу зоны оцепления. Немедленно разворачивайте свои автомобили. Доступ сюда вам закрыт. Немедленно рассаживайтесь по своим машинам.
— О господи, — выдохнула Аннабет, а Джимми почувствовал, как его обдуло волной воздуха, налетевшей сверху, и тут же услышал треск мотора вертолета. Он проводил его взглядом, а потом снова стал неотрывно смотреть на полицейский автомобиль, стоявший на дороге с работающим мотором. Он видел, как водитель кричал что-то по рации; внезапно завыли сирены, их разноголосица сплелась в невообразимую какофонию, потом вдруг серебристо-голубые патрульные автомобили двинулись навстречу друг другу с двух сторон Роузклер-стрит; репортеры стремглав бросились к своим машинам; вертолет, выписав крутой вираж, поплыл назад в сторону парка.
— Джимми, — в голосе Аннабет было столько печали, что Джимми невольно закрыл глаза. — Джимми, прошу тебя, Джимми.
— В чем дело, дорогая? — повернулся к ней Джимми. — Ну что?
— О-о-о, Джимми. Нет… нет.
Все тонуло в шуме — выли сирены, скрежетали шины, кричали люди, раскаты эха, беспрерывно накладываясь на это безумие звуков, еще больше усиливали его. В этом шуме была сейчас и Кейти, мертвая Кейти; шум был у всех в ушах, среди этого шума стоял Джимми, обхватив руками безвольное, обмякшее тело Аннабет.
77 
