Особенно,... 
57 
Вскоре Питер уже улыбался и даже согласился на то, чтобы она спустилась вниз на несколько минут и согрела ему молока. Когда Кристина вернулась, он сидел на кровати и листал книжку с картинками.
– Ой, здорово! Я хочу есть, – сказал Питер, увидев, что она принесла ему не только молоко, но и пирог с бисквитами.
– А еще у меня в комнате есть шоколад, – сообщила Кристина.
К тому моменту, когда Питер расправился с шоколадкой, двумя большими кусками пирога и всеми бисквитами, он успел не только прийти в себя, но и позабыть о ночном кошмаре.
– Как весело, – сказал он. – Жаль, что нельзя устраивать такой пир каждую ночь.
– Тогда это было бы неинтересно, – улыбнулась ему Кристина. – Интересным бывает только то, что не обыденно.
– А давайте проверим, – предложил Питер.
Кристина рассмеялась и сказала, что пора спать.
– Уже без двадцати двенадцать. Вам должно быть стыдно, молодой человек!
Отвлекшись на Питера, она совсем забыла о Дональде, и теперь ее снова охватило беспокойство.
– Слышишь?! – непроизвольно воскликнула она, слушая шум дождя за окном.
– Льет как из ведра, да? – сказал Питер. – Завтра река снова поднимется, и купаться будет веселее.
Кристина против воли вспомнила об утопленнице, которую сегодня вытащили из реки, и поежилась. Решится ли она когда-либо снова купаться у Старой мельницы? Она порадовалась, что подобная мысль не возникла у Питера. Совершенно очевидно, что он не связывает приснившийся ему кошмар с тем ужасом, который он видел днем. «Лучше об этом вообще не упоминать», – сказала себе Кристина.
– Давай я тебя укрою и выключу свет. Дверь я оставлю открытой – крикни, если я тебе понадоблюсь. Моя комната по другую сторону коридора, так что я обязательно тебя услышу.
Она наклонилась и поцеловала Питера, но он не дал ей выпрямиться и притянул к себе.
– Тетя Кристина, – прошептал он, – я хочу вам кое-что рассказать.
– И о чем же, дорогой?
– О Дональде. Вы сегодня зря рассердились на него. Это я виноват. Я услышал, что на реке что-то случилось, и заставил его отвести меня туда. А Дональд не знал, в чем дело. Я слышал, как миссис Поттон говорила об этом у задней двери. Я не сказал Дональду, что на реке ищут утопленницу, потому что боялся, что он меня туда не отведет.
Кристина не знала, как реагировать на это. Ей не хотелось вновь обсуждать эту тему из опасения растревожить Питера, поэтому она просто обняла его и проговорила:
– Я рада, что ты рассказал мне, дорогой мой, теперь все в порядке.
Однако Питер этим не удовлетворился.
– Дональд ужасно расстроился, потому что вы обвинили его в том, что он не смотрит за мной, – продолжал мальчик. – Дело в том, что, когда я был маленьким, мама взяла с него слово, что он будет заботиться обо мне. Мне об этом рассказывала Элизабет, а потом папа. И Дональд старается, очень старается. Поэтому для Дональда все так ужасно.
– Что именно? – спросила Кристина. – Что для него ужасно?
Питер мгновение колебался, затем притянул ее к себе еще ближе и сказал:
– Пообещайте, что не расскажете, если я расскажу вам, это очень-очень большой секрет.
– Обещаю, – кивнула Кристина.
У нее учащенно забилось сердце. Неужели она сейчас услышит правду о Дональде?
Питер собрался с духом.
– Дело в том, тетя Кристина, что Дональд не верит, что мама ушла на небеса.
– Но почему? – воскликнула Кристина. – Почему он в это не верит?
Питер заговорил очень тихо:
– Дональд думает, что когда человек мертв, он мертв. Что его опускают в яму в земле и на этом все кончается. Поэтому он такой грустный.
– Он ошибается, – горячо запротестовала Кристина, – сильно ошибается.
Питер уверенно кивнул – в это мгновение он казался значительно старше своих лет.
– Я тоже так считаю, – с достоинством проговорил он. – Но Дональд твердо убежден, что прав. Когда папа в церкви рассказывал о встрече с теми, кого мы любим, на небесах, Дональд белел от злости. Он думает, что папа обманывал всех. Дело в том, что он ужасно любил маму, поэтому ему так тяжело.
– Бедный Дональд.
Кристина ощутила, как ее сердце преисполнилось жалости и сочувствия к мальчику, который казался таким трудным подростком. Наконец-то она все поняла. Она поняла, какой мукой была для него смерть матери, человека, которого он сильно любил; к какому одиночеству его привело безверие – его, сына приходского священника, ребенка, которому буквально с первого дня прививалось понимание сути воскрешения. Вероятно, ему было трудно проанализировать отсутствие у себя веры, а потом выразить это словами. Для этого нужны и храбрость, и определенная доля искренности перед самим собой.
57 
