Особенно,... 
140 
Подступы к больнице были почти полностью перекрыты, поэтому ей пришлось припарковаться на стоянке у лечебного корпуса, где находились офисы их маленького содружества врачей. Она перебежала через двор, миновала несколько въездов и подошла ко входу для обслуживающего персонала.
Стоило войти в приемный покой, как она сразу поняла, что здесь царит ужас. Прежде всего, Пейдж поразили звуки, ни на секунду не умолкающая симфония скорби. Люди стонали от боли, некоторые кричали от страданий и пережитого страха. И над всем этим висел удушливый запах антисептиков, которые кололи всем без разбора, и особый тяжелый аромат затхлости, невольно свойственный посетителям старых заплесневелых киношек.
Приемный покой был буквально забит пострадавшими. Они лежали в самых разных позах – настоящее поле брани. Некоторые полулежали, прислонившись к стенам или мебели. Кто-то лежал на носилках без движения. Многие раненые собирались в группки и переговаривались. Одежда на пострадавших была разорвана, пропитана кровью и грязью.
Когда Пейдж училась в медицинском институте, ей читали курс о том, что делать в случае массовых бедствий, но применять эти знания лично ей еще не приходилось. Она поняла, что израненными были не только взрослые люди; Пейдж увидела вокруг много подростков. И очень многих из них она знала лично. Джилл и ее подругу, с которой она была в кинотеатре, Пейдж не видела. Некоторых из раненых утешали родители или близкие, примчавшиеся в больницу при первом известии о катастрофе.
Дежурная сестра стояла у входа, держа в руках список поступивших, и выглядела совершенно подавленной.
– Вы всем успели оказать первую помощь? – спросила Пейдж.
Сестра утвердительно кивнула.
– Надеюсь, что так, но уж больно много пострадавших. Самых тяжелых увезли на вертолете в травматологический центр в Барлингтоне. Двух привезли сюда, чтобы остановить кровотечение, но потом их тоже забрали. Вы не видели самого худшего.
– Жертвы есть? – прошептала Пейдж.
– Пока трое, – тоже шепотом ответила сестра.
Пейдж на секунду прикрыла глаза. С момента катастрофы уже прошло больше часа. Тех тяжелораненых, которые имели приоритет в плане врачебной помощи и которых не отправили в другие лечебные заведения, отнесли наверх в операционные. Таких раненых обычно отмечали красной биркой. Раненых, также имевших серьезные травмы, но чьей жизни не угрожала непосредственная опасность, отмечали желтыми бирками. Сейчас они находились в «ПТ» – палате для тяжелых. Судя пор всему, персоналу больницы и впрямь требовалась помощь.
Пейдж решила сначала осмотреть раненых в приемном покое, но их было так много, что у нее опустились руки. Возраст пострадавших был самый разный – от подростков четырнадцати – пятнадцати лет до взрослых. Они держались кучками, группируясь преимущественно по возрастному признаку. Среди них оказалось довольно много пациентов Пейдж – и старых, и нынешних. Ей хотелось сказать слова утешения каждому или хотя бы дать понять жестом, что она узнает своих. Когда она не заметила одну девочку, та сама напомнила о себе.
– Доктор Пфейффер, подойдите сюда, пожалуйста!
Она пробралась к шестнадцатилетней девушке, родители которой расположились тут же, на подоконнике.
– Они сказали, что у Лейлы всего-навсего сломана рука, и она вполне может подождать, – пожаловался ее отец, Джозеф. – Но ей ужасно больно. Может быть, вы найдете кого-нибудь, кто бы ее осмотрел?
Пейдж осторожно разбинтовала девушке руку и внимательно осмотрела место, где обломок кости пробил кожу.
– Это сложный перелом, – мягко сказала она. – Необходимо хирургическое вмешательство, но, поскольку операционные сейчас перегружены, пройдет некоторое время, пока дойдет очередь и до Лейлы. Я только что приехала в больницу и не имею представления, что творится здесь. – Лейле же она прошептала: – У тебя все будет хорошо. Ты сможешь потерпеть еще немного?
Лейла кивнула, но тут внимание Пейдж привлек другой голос:
– Доктор Пфейффер? – Пейдж оглянулась. – Батч сильно пострадал, доктор.
Батч лежал, опираясь спиной о стену. Рядом была его сестра Кэтрин. Оба – бывшие пациенты Пейдж. Он прижимал ко лбу марлевый пакет и держался рукой за ребра.
Пейдж открыла рану и посмотрела порез на лбу.
– Придется наложить несколько швов, – сказала она. Потом попросила юношу убрать руку от ребер и некоторое время сосредоточенно пальпировала его грудную клетку. – На ребра придется наложить давящую повязку, – сказала Пейдж, надеясь, что сломанные ребра не повредили внутренние органы. – Я прекрасно понимаю, что тебе больно. – Она подняла глаза на Кэтрин, как бы приглашая ее в свидетельницы. – Но особенно опасаться нечего. Ты там тоже была, Кэтрин?
140 
