73 
Известно также, что он был пойман и казнен красноармейцами в сентябре 1921 года. Но есть одна тайна, связанная с ним, которая не дает покоя историкам и по сей день.
Барон Унгерн
Барона Унгерна особо не жаловали и в царской армии. Желчного неуживчивого офицера не любили сослуживцы, а начальство обходило чинами. Он же только зубами скрипел, заслышав о повышении или награде очередного любимца фортуны. «Ну ничего, придет и мой черед!» – цедил он сквозь зубы.
Личная жизнь тоже не складывалась. Любимая девушка погибла при довольно-таки загадочных обстоятельствах. Поговаривали, что к ее смерти причастен сам барон – то ли довел до самоубийства, то ли даже сам тому способствовал… Но доказать ничего не удалось. И тогда барона, как говорится, на всякий случай решили убрать подальше от столиц – отправили служить в Забайкалье.
Он же, как ни странно, был этому даже рад. Барон вбил себе в голову, что восточный бог войны Джансоран обязательно ему поможет. Но для этого нужно было попасть в один из его храмов, имевшихся на территории Бурятии и Монголии. Он даже пытался организовать экспедицию в те районы, но никто из начальства навстречу барону не пошел.
Когда началась Первая мировая война, барон Унгерн попросился в действующую армию. Воевал храбро, даже отчаянно, как будто напрашивался на пулю, но смерть его не брала.
После Февральской революции, когда фронт стал разваливаться, барон не стал митинговать вместе с солдатами. Он скоро понял, где его место. Воевал против красных в армии генерала Врангеля. Потом вместе адмиралом Колчаком пробивался на Дальний Восток. А когда понял, что дело и тут проиграно, подался к атаману Семенову.
Вместе с Семеновым, которого одно время называли хозяином Сибири, собрал немалую силу и некоторое время успешно противостоял натиску Красной армии. Говорили даже, что семеновцам удалось перехватить тот поезд, на котором Колчак надеялся переправить на Восток, а потом и за границу, золотой запас царской империи.
Но красные все напирали, и тогда Унгерн предложил Семенову уходить за границу, в Монголию. Но Семенов отказался. Он не хотел покидать родные места, надеялся отсидеться где-нибудь в глухомани. Он не верил, что советская власть – это надолго…
Тогда барон Унгерн ушел в Монголию во главе той части войска, которая поверила в возможность взятия Урги (так назывался тогда Улан-Батор).
Самое интересное – рисковый поход удался. Унгерн и в самом деле дошел до Урги, занял ее и объявил себя верховным правителем. В городе начались жуткие грабежи и зверства.
Войско мародерствовало и пьянствовало несколько месяцев. А Унгерн размышлял: «Что делать дальше?» Идти дальше в глубь страны не имело смысла – на пути лежала пустыня Гоби. Возвращаться назад – красные все наращивали свои силы, грозили наглухо перекрыть границу. Оставаться на месте тоже было нельзя – бездействующая армия быстро разлагалась, начались случаи дезертирства…
И тогда барон решил узнать свою судьбу у лам. Так 6 мая 1921 года во дворе монгольского монастыря Нарабанчихур встретились трое – лама Джелубу, известный своим прорицательским даром, и два европейца.
Один из европейцев был облачен в желтый шелковый халат с погонами. Это и был барон Унгерн. А вот о его спутнике следует сказать особо.
Поляк Антонин Фердинанд Оссендовский, доктор наук, историк и горный инженер, оказался в этой компании волею случая. Во времена Российской империи он учился геологии и горному делу в Петербургском университете и в Сорбонне. Потом работал инженером в Сибири и на Дальнем Востоке. Путешествовал по странам Азии. Заинтересовавшись Монголией и Тибетом, искал могилу Чингисхана, изучал в тибетских монастырях древние манускрипты.
Во время Гражданской войны Оссендовский попал в свиту Колчака и стал… министром финансов. Когда же началась неразбериха, был захвачен вместе с золотом и оказался у атамана Семенова. А затем вместе с бароном ушел в Монголию. И теперь тоже не знал, что ему делать.
В костре, разведенном ламой, тем временем, слабо потрескивая, обгорала лопатка черного барана. Лама обещал своим гостям предсказать будущее с помощью древнего тибетского гадания – рассмотрев вещий узор трещин, появлявшихся на бараньей лопатке после обжига, он мог предсказать многое.
Когда костер догорел, Джелубу долго рассматривал закопченную кость, а потом сказал Унгерну: «Тебе осталось жить 130 дней». Потом повернулся к Оссендовскому: «А ты умрешь, когда Унгерн напомнит о том, что пришло время расстаться с жизнью».
73 
