Последние отзывы

  52  

Оставалось пятнадцать минут до прибытия школьного автобуса. Я прошла на кухню, включила плиту и начала раскатывать тесто. Дети обожали горячее, свежеиспеченное печенье, и я с удовольствием его пекла. Мне нравился этот маленький материнский способ показать им свою любовь, особенно сейчас, когда многочисленные сладости продавались на каждом шагу. Поэтому помимо еды, которую я готовила специально для Кикит, я использовала каждую свободную минутку, чтобы что-нибудь испечь, особенно до и после поездок, когда чувствовала себя виноватой за свое отсутствие.

Да, я испытывала вину. Я никогда не уезжала из дома спокойно.

Сейчас я чувствовала не вину, а одиночество. Я безумно тосковала по той теплой и душевной обстановке, которая царила за столом, когда мы сидели все вместе, откусывали большими кусками горячее печенье и запивали его холодным молоком. Эта традиция существовала с незапамятных времен. Сначала мы сидели вдвоем с Джонни, а потом родилась Кикит и присоединилась к нам. Должно быть, я точно так же проводила время еще и до Джонни, но те времена ушли в далекое-далекое прошлое.

Я уже вынула первую партию печенья из духовки и положила на противень вторую, когда услышала шаги детей. В панике я прижала тыльную сторону руки к губам и молила Бога, чтобы он помог мне удержаться от слез, потому что я ни на секунду не забывала о том, что произошло в суде.

Но когда хлопнула входная дверь, я уже не думала ни о слезах, ни о суде, ни о будущем. Я успела только вытереть руки и раскрыть объятья, куда тут же упала Кикит. Переполненная радостью, я начала подбрасывать дочь вверх и вниз. От нее исходил родной и дорогой мне запах тепла, сухих листьев и мела.

— Мамочка! Я знала, что ты уже будешь дома, когда мы вернемся из школы, — она крепко обняла меня за шею. За ней подошел Джонни, я высвободила одну руку и обняла его тоже.

— Привет, мам, — сказал он низким голосом и без колебаний обнял меня в ответ. — Когда ты прилетела?

— Совсем недавно, — я позволила себе эту маленькую ложь во благо. Я не собиралась прямо с порога рассказывать им правду, хотела еще немного насладиться добрым разговором. С ними я чувствовала такую легкость, как будто только что вернулась после обычной деловой поездки.

Я посадила Кикит на краешек стола и, продолжая обнимать ее и Джонни, сказала:

— Вы прекрасно выглядите, ребята.

Внимательно оглядев Кикит, которая просто лучилась здоровьем, я спросила:

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да.

— Хорошо кушаешь?

— Да, — она широко раскрыла ротик. — Я пофеляла суб.

— Еще один зуб? Господи, какая симпатичная дырочка, — восхитилась я, когда Кикит указала мне языком на пустое место. — Давай я заберу у тебя этот зубик, а взамен у тебя вырастет новый, — предложила я, иначе она бы непременно расплакалась. По крайней мере, раньше все происходило именно так.

Кикит закивала головой, порылась в своих карманах и достала оттуда крошечный зубик, рассказывая мне, что решила написать в письме к зубной фее. В прошлый раз дочка пришла в такой восторг от этой идеи, что поклялась писать письма фее даже после того, как у нее вырастут все зубы, «иначе как же она узнает, какая я замечательная!». Кикит все еще продолжала говорить о своем письме, когда в разговор встрял Джонни:

ѕ Мики Рубин сегодня сломал руку на спортплощадке.

ѕ Я еще не договорила, — заплакала Кикит, хватая меня за подбородок и поворачивая к себе.

— Это гораздо важнее. Все было так ужасно, мам.

— Мамочка, он перебивает.

— Это важно. У него даже кость торчала из руки, а сколько кровищи натекло! Его увезли на «скорой».

— Он так плакал, — авторитетно заявила вдруг Кикит, присоединившись к рассказу Джонни, раз уж ей не дали рассказать о себе. — Мы слышали его даже у себя во втором классе. А я не плакала, когда потеряла зуб. — Кикит наморщила носик и принюхалась. Ее глазки засияли. — Там что-то в духовке, — пропела она.

— Шоколадное печенье, — объяснил ей Джонни, а потом снова повернулся ко мне: — Мики ничего особенного не делал, когда это случилось. Мы играли в бомбежку напротив стены, и он просто пытался увернуться от мячика, но споткнулся и упал, а потом — бац — раздался такой жуткий вопль. Я даже видел его кость, она торчала из-под кожи…

Я крепко прижала его лицо к своей груди и прошептала в жесткие иссиня-черные волосы:

— Если ты расскажешь об этом еще раз, мне придется бежать к раковине. Меня уже начинает тошнить.

  52