Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
49 
— Мистер Лапейн, это необычайно щедрый подарок, и я от имени всех горожан…
Старик устало махнул рукой:
— Брось, малышка. Об одном прошу тебя лично — не дай мне умереть в полном одиночестве, ладно? Когда я почувствую, что дело идет к концу, помести меня в палату. И будь рядом, когда…
Он не договорил, но Лори торопливо кивнула, пряча наливающиеся слезами глаза.
Это тоже дар — или кара. Ангелы жизни, иногда мы должны взять человека за руку и проводить его до порога смерти. Потому что умирать не всегда больно — но всегда страшновато. Ведь там — неизвестность, и потому очень важно, чтобы в последний земной миг кто-то держал тебя за руку…
В конце июля Исабель Роджерс увезла своего младшего сына на дальние пастбища. За ними приехал Гай, Джои с удобствами разместили на заднем сиденье машины, он расцеловался с Лори, Лиззи, Кэрол, Джейн и Сэмми, крепко пожал руки Бену Даймону и Тони Бокадеро.
— Спасибо, доктора! Я — ваш должник, а всякий в этих краях знает: Джои Роджерс отдает любые долги всегда и во всем. Так что, если что, обращайтесь. И спасибо еще раз. Лори, поцелуй Чикиту, ладно? Скажи — злые родственники разлучают нас, но сердце мое принадлежит только ей, и я…
— Хватит балаболить. Чикита поехала вперед, верхом, и сейчас, наверное, уже ждет тебя на ранчо. Ты учти, раненый: я горой стою за мою младшую сестренку, так что ты там особо не вольничай.
— Лори! О чем ты говоришь?! У меня после аварии все отшибло напрочь, тебе разве Рой не говорил? Только духовное общение! Ребенка мы с Чикитой усыновим…
Лори закатила глаза к небу, а Исабель рассмеялась.
— Вот же трепло! Сын мой, не говори ерунды. Лори, детка, спасибо и до встречи.
Через месяц состоялся праздник. Честно говоря, апофеозом торжества было появление загорелого и окрепшего Джои Роджерса — он вступил под сень большого белого шатра, опираясь на палку, но совершенно самостоятельно, и был встречен бурными аплодисментами. Исабель подмигнула Лори, и та с изумлением повернулась к Рою.
— Рой, это чудо! У него же половина костей была раздроблена…
— Это не чудо, а мама. А вот мама у нас — чудо. Кобылье молоко, дикий мед, медвежье сало. Воздух прерии, прогулки верхом…
— Верхом?! И ты, хирург, позволил?
— Не родился еще тот хирург, который может что-то позволить или не позволить маме Исе. Лори, нам надо поговорить.
— Я знаю. Ты хочешь прямо сейчас?
— Ну раз уж я начал… Все равно ты будешь сидеть и думать об этом весь праздник.
— Хорошо, пойдем. Только не в больницу, умоляю. Пойдем на обрыв?
Они ускользнули незамеченными и вскоре уже сидели в густой траве, свесив ноги с высокого обрыва над рекой. В воздухе разливался медовый аромат, гудели пчелы, и небо на западе стало розоватым…
Рой негромко сказал:
— Я получил ответ из Канады.
— Да. Я поняла сразу.
— И не спрашивала, что в письме?
— Зачем? Я и так знаю — подтверждение приглашения. Ты не тот врач, которым можно бросаться.
— И что ты скажешь?
— Только два слова: ты уволен.
— Что?!
Лори усмехнулась, сорвала длинную травинку и сунула ее в рот.
— Нет ничего хуже затянувшейся шутки, слишком долгого тоста и занудного анекдота. Мы весело и бурно начали — надо вовремя закончить. К тому же… я ведь преследовала меркантильные цели, когда заполучила тебя в нашу больницу. Хотела выбить под твое имя оборудование и дотации… Теперь обстоятельства изменились. Лапейн оставил больнице все свое состояние. На эти деньги мы можем хоть международный центр хирургии открыть.
— Лори, ты уверена, что мы сейчас говорим только о работе?
— Рой, а о чем же еще мы говорим? Ты мечтал о работе в Торонто, ты хочешь расти дальше в профессиональном смысле. Да, конечно, я могу напомнить, что ты обещал остаться здесь до декабря, но что это в конечном счете изменит?
— Лаура! Прекрати немедленно и посмотри на меня. Нас ничто не связывает, кроме работы?
Она посмотрела ему в глаза — спокойно и грустно.
— Нас связывает постель. Нас связывает страсть. Нас связывает непреодолимое желание целоваться и держаться за руки, гулять вместе под звездами, заниматься любовью — но все это рано или поздно пройдет. В один прекрасный день ты начнешь тяготиться этим маленьким городком, вспомнишь, что это я заставила тебя остаться здесь, и возненавидишь меня. Кроме того…
— Что?
49 
