42 
Джонни повернулся к Шарлотте.
— Тетя Шалро… Шарлотта! Можно мне пойти с Андре? Пожалуйста!
Филип с трудом подавил вздох. Мальчик не спросил разрешения у него…
Немного смущенная и обрадованная Шарлотта разрешила, и мальчишки умчались вместе с собаками, прыгающими вокруг них с радостным лаем.
Шарлотта робко тронула Филипа за руку.
— Я еще не видела Жанно таким счастливым…
— Он всегда был таким… раньше. Просто теперь у него снова есть с кем играть.
Они вошли в дом, и Филип немедленно приосанился, выпятив грудь. Все слуги высыпали в большой холл, чтобы приветствовать свою хозяйку и молодого хозяина. Поскольку дом был велик, на его содержание требовалась небольшая армия. Служанки все были краснощекие и смешливые, Филипу они все очень понравились, а вот вид молодых парней внушал некоторое опасение — руки у них были толщиной с ноги Филипа.
Он наклонился к Шарлотте и воскликнул с шутливым ужасом:
— Чарли, я никогда в жизни не смогу запомнить их всех по именам! У меня совершенно нет опыта в общении с прислугой! Я же демократ!
— Научишься. Это просто — надо ничего не делать самому и только отдавать приказания.
Одна из служанок, хорошенькая и отчаянно смущающаяся, выскочила вперед, стремительно присела и пропищала:
— Мы приготовили «хозяйские покои», мадам Шарлотта, и еще вашу комнату, и комнату для мсье Филипа…
К своему удивлению, Филип вдруг сообразил, что практически все понимает. Видимо, за эти две недели его познания во французском значительно окрепли… Шарлотта кивнула служанке:
— Спасибо, Мари. Мы поднимемся к себе, я покажу мсье Филипу дом. Следите за мальчиком, хорошо?
— Там садовник Огюст, он присмотрит за ребятами.
— Отлично. Ты готов, Филип?
«Хозяйские покои» потрясали воображение. Потолок терялся в полутьме, высоко над дубовыми балками. Окна от пола до потолка были чисто вымыты. Посреди комнаты на довольно высоком постаменте стояла гигантская кровать под роскошным балдахином. Камин, сложенный из белых и серых камней, распространял ровное приятное тепло, каменный пол был застелен волчьими и медвежьими шкурами, две стены занимали старинные книжные шкафы… Филип пробормотал:
— Кажется, я начинаю понимать, что чувствовал Джонни, когда впервые попал в свою парижскую детскую… слушай, здесь же страшно заниматься любовью!
Шарлотта вспыхнула и торопливо отодвинулась от него, с подозрением спросила:
— Это еще почему? В смысле, с чего ты решил, что мы…
— Тсс, дорогая, прислуга обладает прекрасным слухом, это во всех романах написано. Не стоит сразу на весь свет кричать, что мы не спим вместе. Дай мне хоть первый день попри-творяться твоим мужем. А страшно… да тут же эхо должно быть! Смотри, какой потолок. Как в пещере… Нет, пойдем отсюда. Здесь мы станем выпивать на ночь — по нашей с тобой сложившейся семейной традиции.
Комнаты Филипа и Шарлотты примыкали к «покоям» с двух сторон. Высокие резные двери не запирались.
Комната Филипу понравилась гораздо больше, он первым делом уселся на кровать и несколько раз на ней попрыгал. Потом вскочил и стремительно прошагал обратно, в комнату Шарлотты. Шарлотта, несколько смущенная, бросилась за ним.
Сразу было заметно, что в этой комнате живут давно. Она имела обжитой и уютный вид, причем в отличие от парижского дома никакого намека на роскошь здесь не наблюдалось. При взгляде на изящный резной комод с фотографиями и безделушками Филип грозно нахмурился. Из одной из серебряных рамочек на него таращился и спесиво ухмылялся Робер Нуво!
Прежде чем Шарлотта успела что-то сказать, Филип в два шага достиг комода, схватил рамочку и выдрал из нее фото Робера. Р-раз! Обрывки плотной бумаги полетели в камин. Шарлотта выпрямилась, сине-зеленые глаза полыхнули молниями.
— Что ты себе позволяешь, Филип Марч?!
Филип развернулся как ужаленный.
— Нет, это что ТЫ себе позволяешь, Шарлотта МАРЧ?! При живом муже держать у себя в спальне фотографию, мало того что постороннего, так еще и крайне неприятного этому самому мужу мужчины! Не позволю.
— Что-о?
— Что слышала. Не позволю — и все. Будешь спорить — вообще откажу твоему Роберу от дома.
— Ты что, пьяный?
— Я строгий, но справедливый. Так, это кто у нас… Теща пусть стоит… это неизвестные тетьки… Дядьки? Это их жены?
— Д-да…
— Пусть стоят. Ой, Жанет… А где мы с Джонни?
42 
