48 
– Гоблин, ты прямо уж-жасно все усложняешь. Какую-то мелодраму устраиваешь. Мы же все взрослые люди. Все пристойно, чинно, толпа свидетелей...
– Это плохо. Дольше возиться. Марго... ты иди сюда, паразитка. Иди, с тобой в другом месте разговор будет.
Марго вдруг вскинулась, на щеках заалели пятна.
– Никуда я не пойду с тобой, придурок! Я тебе больше никто. Я ухожу.
Гоблин бледно усмехнулся, на мгновение оскалив зубы.
– Подумать только, а ведь была самой дорогой шлюхой в городе. До чего ты докатилась, Марго. Вот с этим сморчком вонючим, с этим огрызком...
– Да пошел ты, Гоблин...
– О! Он еще кукарекает! Да я тебя...
Рокко строго рявкнул:
– Прекращай, Гоблин!
– Заткнись, сказал же!
Дальше все происходило очень быстро. В руках у Рокко тускло блеснул вороненый ствол здоровенного пистолета, в руках Гоблина полыхнуло, раздался двойной какой-то грохот, Маттео начал заваливаться на сходни с удивленным выражением лица, на его белом кителе алой розой расцветала выступившая кровь...
А Гоблин молча упал на причал. Пуля Рокко Сальваторе угодила ему точно в лоб. И тогда Эбби закричала.
Никакого воскресенья не вышло. И субботы тоже.
«Скорая» увезла живого и по-прежнему изумленного Маттео, Марго уехала с ним вместе в больницу.
Гоблина поместили в пластиковый мешок и погрузили в другую «скорую».
Не успевших толком ничего понять и испугаться граждан с нижней палубы отпустили по домам.
Рокко заковали в наручники, посадили в полицейскую машину с мигалкой и увезли в неизвестном направлении.
Эбби напоили валерьянкой и доставили домой на другой полицейской машине.
Дома она не стала впадать в истерику, просто немножко посидела на полу в коридоре, а потом осознала самое главное: она понятия не имеет, как ей искать Рокко Сальваторе.
Эбби Лаури получила высшее техническое образование. Она вообще была без пяти минут кандидатом наук! Логическое мышление было ее коньком.
Уже через четверть часа она назначила встречу Джессике, умылась, причесалась – и отправилась на поиски своего хулиганского счастья.
13
Дежурный сержант полиции взмок и практически поседел.
– Девочки, милые, я вам десятый раз объясняю: нет у нас следователей по фамилии Сальваторе, а просто так в управление пройти нельзя.
Блондинка с голубыми глазами фыркнула и топнула ножкой, темноволосая прерывисто вздохнула и тихо продолжила пытку:
– Я не утверждаю, что он следователь. Он – оперативник. Рокко Сальваторе, капитан. Вчера он участвовал в секретной операции, его увезли на служебной машине. Я его разыскиваю. Помогите мне.
Дежурный осторожно потрогал свою голову. Странно, все еще той же формы. У него лично было такое ощущение, что она стала квадратной. Дежурный доверительно склонился к девушкам и шепнул:
– Идите отсюда! А то автоматчиков вызову.
Девушки смерили его скорбными взглядами и отошли на несколько метров от ворот. Дежурный воздел очи к небу и негромко сообщил в воздух:
– Рокко, ты одной бутылкой не отделаешься! За такой подвиг нужен ящик.
Рокко Сальваторе, небритый, осунувшийся, с фингалом под глазом и отчаянно зевающий, вылез из кустов сирени и пугливо выглянул на улицу. Джессика Паркер и Эбби Лаури решительно шагали в сторону стоянки. Рокко Сальваторе с облегчением вытер пот со лба и повернулся к дежурному.
– Джек, ну не мог же я невесте показаться с такой рожей!
– Да, ребята постарались.
– Перестарались, ты хотел сказать?
– Почему! По управлению вышел приказ – Рокко Сальваторе в упор не признавать, держать за мафиози. Они и подержались маленько. Ладно, не все ж тебе кинозвездой разгуливать. Держи ключи от машины. Брюс утром пригнал.
– Спасибо. Пошел бриться. Сегодня буду предложение делать.
За весь этот день Рокко Сальваторе совершил два телефонных звонка и сделал один важный и чертовски дорогой заказ. Побрился. Принял душ. Надел шикарный костюм.
В восемь вечера он сел в машину и поехал по хайвею на север, к самому озеру Эри, на берегу которого...
Эбби сидела и смотрела в стену, Джессика ругала на чем свет стоит черствых и бездушных полицейских и мыла накопившуюся посуду, телевизор орал в комнате – и тут зазвонил телефон. Эбби с Джессикой едва не столкнулись головами, кинувшись к нему одновременно.
Голос Марго Фонтейн в трубке был усталым, но довольным:
48 
