7 
Но больше всего меня поразили ее длинные – до талии – белые волосы и ярко–голубые глаза, сияющие как два неведомых источника света на абсолютно ненакрашенном крошечном личике, все черты которого были направлены вверх. Создавалось ощущение, что улыбка никогда не сходит с ее губ, – впрочем, как у любого эльфа.
Так вот, в то время, когда мы с Катриной с неистовым упорством искали во всех шкафах дверь в мир, населенный хоббитами и фавнами, встреча со Сьюзен Бун была бы очень кстати.
Но не сейчас.
Я неуверенно пожала протянутую мне руку, прохладную и сухую, как пергамент.
– Зовите меня Сэм, – предложила я, поразившись неожиданно сильному рукопожатию Сьюзен Бун. Видимо, эльфийская королева легко подняла бы Манэ за шкирку двумя пальчиками.
– Здравствуй, Сэм. – Она отпустила мою руку и повернулась к Терезе. – А вы, должно быть, миссис Мэдисон? Рада знакомству.
Тереза встала с табуретки и, помотав головой, объяснила, что она экономка миссис Мэдисон и вернется за мной в полшестого.
Тереза ушла, и Сьюзен Бун взяла меня за плечи и подтолкнула к двери класса.
– Познакомьтесь, – громко сказала она. – Это Сэм. Сэм, это… – И тут, словно в мультфильме, ученики один за другим стали появляться из–за огромных мольбертов. – Линн, Джерти, Джон, Джеффри и Дэвид, – называла Сьюзен, указывая на каждого. Головы как то команде снова исчезли, и раздалось шуршание угля. Таким образом, я лишь мельком успела увидеть Линн, тоненькую женщину лет тридцати; Джерти, доброжелательного вида толстушку; Джона, мужчину среднего возраста со слуховым аппаратом; Джеффри, темнокожего парня, и Дэвида, похоже, моего ровесника, в футболке «Save Ferris».
«Save Ferris» – одна из моих любимых групп, так что по крайней мере будет с кем поговорить, решила я.
Но, рассмотрев Дэвида, я поняла, что у него вряд ли возникнет желание со мной говорить. Во–первых, я его точно где–то видела, и это, скорее всего, означало, что мы ходим в одну и ту же школу. А в школе я не пользовалась популярностью с того самого дня, как предложила пожертвовать собранные на ярмарке домашних поделок деньги художественной студии. В то время как Люси и девчонки вроде Крис Парке хотели пойти в парк развлечений.
Угадайте, кто победил.
Во–вторых, все эти мои декларации насчет того, что я–ношу–черное–потому–что–оплакиваю–свое–поколение, тоже не снискали мне общественного признания.
Дэвид был, пожалуй, постарше, скорее ровесник Люси. Высокий – по крайней мере, мне так мне показалось – с крупными кистями и большими ступнями, темными бьющимися волосами и зелеными–презелеными глазами. Я решила, что если он тоже учится в школе «Адаме», то наверняка тусуется со школьной элитой, как и все симпатичные парни. Кроме Джека, конечно.
Так что, когда я села на свободное место и Дэвид, улыбнувшись, шепнул: «Классные ботинки!», я чуть не упала в обморок от изумления и подумала, что он издевается – мальчишки из избранных это дело любят. Но, посмотрев вниз, поняла, что ошиблась: на Дэвиде, как и на мне, были армейские боты. Правда, Дэвид, в отличие от меня, не стал разрисовывать их желтыми маргаритками.
Итак, пока я, покраснев до ушей, пыталась осознать тот факт, что со мной заговорил такой милый парень, Сьюзен Бун объявила:
– Сегодня – натюрморт. – Она дала мне тонко очинённый карандаш. – Рисуйте, что видите. – Сьюзен указала на груду фруктов и вышла.
Вот, подавление индивидуальности началось. Я вздохнула, подумав о Дэвиде и комплименте в адрес моих ботинок (наверное, он обратил на меня внимание только потому, что я новенькая), и принялась рисовать.
Ладно, убеждала я себя, все не так плохо. Есть и несомненные плюсы. Во–первых, Сьюзен Бун с ее удивительной улыбкой, похожая на эльфийскую королеву. Во–вторых, симпатичный мальчик, оценивший мои ботинки. В–третьих, классическая музыка, на удивление приятная – раньше я ее не слышала, разве что в каких–нибудь мелодрамах. И, конечно, запах краски – согревающий, как горячий яблочный сидр пасмурным осенним днем.
Так что, думала я, в этом даже что–то есть. По крайней мере четыре часа в неделю я буду проводить с большей пользой.
Груши. Виноград. Яблоко. Гранат. Я машинально водила карандашом по бумаге, а думала о том, что же Тереза приготовит на ужин и еще – почему я выбрала немецкий, а не испанский. Могла бы практиковаться с носителями языка – Катриной и Терезой. По–немецки из моих знакомых не говорил никто. Зачем я решила его учить? Ах да, Люси утверждала, что это очень просто. Просто! Для Люси все просто. У нее роскошные тициановские волосы, необыкновенный парень и даже спальня гораздо больше, чем у меня и Ребекки.
7 
