10 
Едва она покормила обедом Нэта, как вернулись старшие девочки, оживленно обсуждая прошедший день. Как и следовало ожидать, платья не привели их в восторг, но не потому, что не были черными.
— Мама, мы собирались завтра после уроков пройтись по магазинам вместе со Сьюзи и Бет, — сказала Николь.
— Завтра у вас на это не будет времени, ведь послезавтра две контрольные, — возразила Анетт.
— Мы уже подготовились, — заявила Девон.
— Неужели? — усомнилась Анетт.
— Ну, может, не совсем, но все остальное можно доучить после магазинов.
— А как же эти платья? — . Анетт указала на кровати. — Они вам совсем не нравятся?
— Платья хорошие. Но они твои, а не наши, — сказала Николь.
— Они вам очень пойдут! — уверяла Анетт.
— Мама, мы хотели купить себе платья сами!
— Да, мама, ты не даешь нам ничего делать самим, — поддержала сестру Девон.
— Но мне нравится покупать вам вещи.
— Это потому, что бабушка никогда тебе ничего не покупала, а тебе этого хотелось. Но нам-то ты всю жизнь все покупаешь сама.
— Кстати, о бабушке, — вставила Девон. — Что она пишет?
Анетт только сейчас вспомнила о письме, которое так и осталось лежать на кухне.
—Не знаю, я его еще не прочитала.
— Неужели тебе не интересно, что пишет бабушка?
— Не особенно. — Анетт тронула обеих дочерей за руки. Прикосновения тоже важны, даже такие незначительные. — Мне куда интереснее то, что относится к вам. Будете обедать сейчас или позже?
Близняшки решили поесть сейчас. Анетт посидела с ними. Когда вернулся Робби, она посидела и с ним, но сама не ела до тех пор, пока не приехал Жан-Поль. Наконец с обедом было покончено. Анетт загружала в посудомоечную машину последние тарелки, когда у нее перед глазами возник конверт из Филадельфии.
— Ты нарочно его не распечатываешь? — спросил Жан-Поль. Его негромкий голос с едва заметным французским акцентом внушал пациентам уверенность, а на Анетт он действовал успокаивающе.
— Возможно.
— Око за око?
Анетт вполголоса невесело рассмеялась. Жан-Поль помахал письмом, она взяла конверт мокрыми пальцами и бросила на кухонный стол.
—Позже, когда закончу дела.
На первом месте для Анетт были дети, и она не желала ничем омрачать время, которое проводила с ними. А общение с матерью непременно испортило бы ей настроение, в этом Анетт не сомневалась. Ей было легче выкинуть из головы сестер, чем Джинни, — слишком много обиды и негодования накопилось у нее в душе, и для того, чтобы они вспыхнули вновь, хватило бы искры воспоминания о близости, которая только казалась таковой, и семье, лишенной настоящего тепла. Джинни ухитрялась быть далекой от детей, даже находясь рядом с ними. Анетт же считала, что должна участвовать в их жизни, и была полна решимости не дать матери испортить ей настроение. Однако она не могла тянуть с письмом до бесконечности.
В положенное время Нэт и Томас были уложены спать, девочки готовились к занятиям, Робби говорил по телефону. Все уже поцеловали мать в щеку и пожелали родителям спокойной ночи. Дела были переделаны. Анетт надела ночную рубашку и легла в кровать рядом с мужем. Жан-Поль сидел, подложив под спину подушки, и читал. Очки съехали до середины его аристократического галльского носа — к счастью, близнецы унаследовали отцовский нос. Только теперь, сознавая, что может рассчитывать на поддержку и утешение мужа, Анетт наконец распечатала конверт. Прочитав первые строчки, она фыркнула.
— В чем дело? — спросил Жан-Поль.
— Для начала она выражает надежду, что у меня все в порядке, потому что, видите ли, никто из сестер не сообщал ей об обратном. Бедная мама, она все еще пытается делать вид, будто мы — одна большая дружная семья. Но если бы кто-то из нас семерых и заболел, ни Кэролайн, ни Лиа не узнали бы об этом, ведь я с ними уже несколько недель даже по телефону не говорила.
— Это печально, — без упрека заметил Жан-Поль. — Тебе бы понравилось, если бы наши дети, повзрослев, стали чужими друг другу?
— Это было бы ужасно, потому-то я и стараюсь, чтобы они росли дружными. Им не нужно соревноваться друг с другом за время и внимание матери, как в свое время соревновались мы.
Анетт стала читать дальше и через несколько секунд проворчала:
— Только что приехала из Палм-Спрингс, пишет, что там тише, чем в Филадельфии. Она ахнула. — Господи, она продала дом! И купила другой. В штате Мэн!
10 
