102 
Ушел в себя. Или, возможно, – задумчиво проговорила она, – он и не выходил оттуда, только я надеялась, что все изменится, если мы поженимся. Я думала, он просто старомоден и ждет законного брака, чтобы поделиться своими самыми глубокими и темными мыслями.
– Вы думали, что вам удастся изменить его.
– Нет, – терпеливо поправила Рут. – Я думала, он сам не такой. – Она снова задумалась, анализируя прошлое. – Но и время тогда было другое. Тогда мы просто познакомились, встречались некоторое время, решили пожениться и сделали это. Это решение основывалось в равной степени и на любви, и на практических соображениях. Когда я познакомилась с Конни, он был уже уважаемым профессором, с множеством опубликованных работ. Да, он был болезненно застенчив, но мне это казалось очаровательным. И что еще важнее, он предложил мне финансовую стабильность, в которой я нуждалась. – Она улыбнулась. – Я хотела стать художником, но не хотела при этом голодать. А еще, если честно, я не хотела, чтобы мне мешали, когда я занимаюсь творчеством, поэтому меня привлекло и то, что у Конни была собственная насыщенная профессиональная жизнь.
– А любовь?
– Я любила Конни. Чем больше я узнавала его, тем больше я его любила. – Она предостерегающе подняла руку. – Да, знаю, что это звучит странно, но, понимаешь, Конни ведь был жертвой собственного детства, которое так исковеркало его.
– Он никогда сам не обращался к специалистам по этому поводу?
Рут покачала головой.
– Какая ирония, правда? Он был врачом, который и слышать не желал о том, чтобы самому стать пациентом. Если бы он был психиатром, его могли бы заставить пройти курс терапии. Но для его степени это не требовалось, а он сам не стремился к этому.
– Это слишком пугало его.
– Более чем. Я всегда так и думала. Однажды, когда я не знала, то ли подавать на развод, то ли просто переехать от него, я сказала ему, что это необходимо. Я сказала, что он лишает себя многих замечательных вещей в жизни. Я предложила ему пойти к врачу вместе. – Она снова коротко покачала головой. – Более чем пугало. Поэтому я просто переехала – и, знаешь, наши отношения улучшились.
– Конни стал меньше бояться.
– Честно говоря, я тоже почувствовала себя лучше. Мои запросы изменились. Когда я поняла и приняла, на что он способен, а на что – нет, я успокоилась.
– Но… столько лет жить отдельно от собственного мужа?.. Рут улыбнулась.
– У меня есть друзья. Я не осталась в одиночестве. К тому же, может быть, ты еще слишком молода, чтобы понять это, но могу тебя уверить, на свете есть множество женщин, которые могли бы мне позавидовать. У меня было все лучшее, что мог дать мне мой муж, и вся возможная свобода.
– Но не было детей, – заметила Кэйси. Рут прямо взглянула на нее.
– У меня не могло быть детей. Я знала это прежде, чем вышла замуж.
Кэйси стало стыдно.
– Простите.
– Все в этом мире к лучшему. Я жила полной жизнью. Порой я фантазировала, что было бы, если бы у меня была дочь, но кто знает, не перегрызли бы мы друг другу глотки? У меня есть племянники и племянницы, а теперь уже и двоюродные внуки.
Это вызвало у Кэйси очередной вопрос.
– Там, в особняке, запасные комнаты наверху? Зачем он их устроил?
Рут нежно улыбнулась и негромко ответила:
– Мечты. Конни о многом мечтал. Ты можешь не верить, но очень многие из этих фантазий касались тебя.
К Кэйси вернулся приступ гнева.
– А он не мог просто снять трубку и позвонить? – почти крикнула она и, переведя дыхание, ответила сама себе: – Не мог. Боялся. Боялся быть отвергнутым.
– И потерпеть неудачу.
Кэйси и сама мучилась этим, но никогда не думала в этом плане о Конни.
– Неудачу?
– Он боялся, что окажется плохим отцом. Он слишком хорошо знал свои недостатки.
– И он не мог преодолеть их? – цепляясь за последние остатки предубеждения, спросила Кэйси, но сердце ее уже смягчилось. Оно смягчилось по отношению к Рут, которая перестала быть для нее только именем и лицом и стала очень реальной, очень понятной и даже милой. И оно смягчилось по отношению к Конни.
– Нет. Он не мог их преодолеть.
– Но он же знал обо мне. Он знал, где я и чем я занимаюсь. Ему не было безразлично?
– Он оставил тебе дом. Он любил это место, по-настоящему любил. Он мог продать его и завещать доходы на благотворительность, но предпочел оставить его тебе. Так скажи мне сама. Было ли ему безразлично?
Кэйси не могла ответить. Горло сжало как в тисках. Рут помогла ей:
102 
