90 
Так и прошла ночь. Они разговаривали, занимались любовью, спали; разговаривали, занимались любовью, спали. Перед самым рассветом они выбрались на крышу и смотрели, как поднимающееся солнце медленно рассеивает туман. Вместе с туманом исчезла и прохлада, а с ней – и стеснение. Раскинув на крыше одеяло, они обнаженными улеглись под лучами еще неяркого солнца, а за этим неизбежно последовал еще один акт любви.
Кто-то, наверное, мог бы сказать, что Дженни просто плюнула в лицо городу, так бесстыдно занимаясь любовью среди белого дня. Сама она, если бы кто-то сунул нос не в свое дело и спросил ее о чем-то, ответила бы, что просто устроила крещение своей новой крыше.
На самом же деле она праздновала конец своей прошлой жизни. Она никогда раньше не чувствовала себя такой счастливой и такой отважной, никогда в жизни не была так уверена в себе, как сейчас, рядом с Питом. И еще ей никогда не было так спокойно. Даже несмотря на то, что завтра возвращался Дарден. Поэтому, наконец спустившись в дом, они спали крепко и долго, пока солнце поднималось все выше и выше. И даже когда в дверь начали настойчиво звонить, Дженни проснулась далеко не сразу.
Глава 15
Сбегая по лестнице, Дженни одновременно пыталась справиться с ночной рубашкой. Придерживая рукой ворот и расправляя складки на груди, она приоткрыла дверь и сощурилась от яркого света.
Преподобный Патти уже уходил. Услышав, как открывается дверь, он быстро обернулся и вернулся к порогу.
– Господь Всемилостивый, а я уже начал волноваться, – со вздохом проговорил он. – Я звонил минут десять. Я уже начал думать, что произошло что-нибудь нехорошее. Я мог бы просто решить, что ты отправилась гулять или даже в город, хотя я только что оттуда и тебя там не видел, но потом Дэн попросил меня напомнить тебе о крыше, раз уж я все равно направляюсь сюда, и когда никто не ответил на звонок, я начал думать… – Он возвел глаза к небу и перекрестился.
– Я спала, – сказала Дженни.
– Да, это я вижу, – он сверился с наручными часами. – Но уже одиннадцать часов. Почти половина дня уже прошла. – Он снова вздохнул. – Ну, ладно, я скажу Дэну, чтобы он сказал Мерлю, что все, что примерещилось тому на этой крыше – неправда. Я вижу тебя здесь, одетую во вполне целомудренную сорочку. Мерль заявил, что видел тебя обнаженной, можешь себе такое представить? «Голая на холодной крыше», – заявил он. Я поговорил с Дэном. Мы решили, что ты должна была совсем спятить, чтобы вытворять такое.
Дженни зевнула.
– Хотя если у кого-то сейчас и есть повод сойти с ума, – продолжал преподобный Патти, – то это и вправду у тебя. Тебе пришлось нелегко, Мэри-Бет. Я был рад видеть тебя в пятницу на танцах и надеялся, что увижу в воскресенье в церкви. Я сочинил проповедь, думая о тебе. Ну, вернее даже, о Дардене. Это была проповедь о Господней любви и об истинном прощении. Я полагаю, некоторым из моих прихожан было нелишне об этом напомнить, хотя я могу понять их чувства. Они напуганы. Они боялись Дардена и до того, что произошло. Но я считаю, что сейчас мы должны забыть о прошлом. Он понес наказание за свое преступление. Наш долг, как добрых христиан, радостно приветствовать его возвращение.
Не похоже было, чтобы его слова сильно воодушевили Дженни.
– Это была очень удачная проповедь. Жаль, что ты пропустила ее. Если хочешь, я распечатаю для тебя текст. Мне приходится вносить их в компьютер. Но порой это удобно, когда кто-то пропускает службу и не слышит моего слова. Раньше ты ходила в церковь, Мэри-Бет.
– Я ходила туда потому, что Дарден ходил. – Он просто брал ее с собой. У нее не было выбора. Неважно, что мать отказывалась посещать церковь, а вера в Бога самого Дардена была весьма сомнительна. Он хотел, чтобы весь город видел ее рядом с ним.
– Я помню, что ты продолжала ходить и после отъезда Дардена.
– Недолго.
– Почему ты прекратила?
Дженни могла бы просто пожать плечами и отвести глаза. Но помня о том, что ждет ее впереди, она захотела выговориться.
– Мне было плохо. Я была одинокой и измученной. Мне было нужно, чтобы кто-то сказал мне, что я – не чудовище, но никто в городе не сделал бы этого. Я решила, что в церкви, в Господнем храме, люди смогут взглянуть на меня с большей добротой. Но и в церкви этого не случилось. Они могли бы и тогда прислушаться к вашим проповедям.
– Мэри-Бет, попытайся понять. Ситуация их пугала. Они не знали, что нужно сказать. Они хотят, чтобы ты вернулась.
90 
