Последние отзывы

  53  

— Что? — спросила я.

— Шеп не… — засуетилась она. — Шеп не думает, что это хорошая идея — идти нам туда. Трэвис все еще зол.

— То есть, он не думает, что я должна входить туда, — сказала я. Америка робко пожала плечами, а затем посмотрела на Шепли.

Шепли дотронулся до моего плеча.

— Ты не сделала ничего плохого, Эбби. Он просто не… он просто не хочет видеть тебя сейчас.

— Если я не сделала ничего плохого, тогда почему он не хочет меня видеть?

— Я не уверен, он не хочет со мной об этом разговаривать. Я думаю, он смущен из-за того, что вышел из себя перед тобой.

— Он вышел из себя на глазах перед всем кафетерием! И что я теперь смогу сделать?

— Больше, чем думаешь, — сказал Шепли, избегая моего взгляда. Я смотрела на него с мгновение, а затем оттолкнула его, быстро поднимаясь по лестнице. Я ворвалась в пустую гостиную. Дверь в комнату Трэвиса была закрыта, так что я постучала.

— Трэвис! Это я, открывай.

— Уходи, Голубка, — отозвался он по ту сторону двери. Я заглянула и увидела его, сидящим на краю кровати, лицом к окну. Тото скреб его по спине, недовольный тем, что его игнорировали.

— Что с тобой происходит, Трэв? — спросила я.

Он не ответил, так что я стала рядом с ним, скрестив руки. Его челюсть была напряжена, но это уже не то пугающее выражение лица, как в кафетерии. Он выглядел грустным. Глубоко и безнадежно расстроенным.

— Ты не собираешься разговаривать со мной об этом?

Я ждала, но он оставался молчалив. Когда я повернулась к двери, он, наконец, вздохнул.

— Помнишь, на днях Бразил оскорбил меня, и ты бросилась на мою защиту? Ну… вот что произошло. Я просто немного увлекся.

— Ты был зол до того, как Крис что-то сказал, — сказала я, возвращаясь, чтобы сесть рядом с ним на кровать.

Он продолжал смотреть в окно.

— Я говорил серьезно. Тебе стоит уйти, Голубка. Богу известно, что я не могу уйти от тебя.

Я прикоснулась к его руке.

— Ты не хочешь, чтобы я уходила.

Трэвис снова стиснул челюсть, а затем приобнял меня рукой. Остановившись на мгновение, он поцеловал меня в лоб и прижался щекой к виску.

— Не важно, какие усилия я прикладываю. Ты возненавидишь меня, когда все будет сказано и сделано.

Я обняла его.

— Мы должны быть друзьями. Я не приму никаких возражений, — процитировала я.

Он нахмурился, а затем прижал меня к себе обеими руками, по-прежнему глядя в окно.

— Я часто смотрю, как ты спишь. Ты всегда такая спокойная. У меня нет такого спокойствия. Во мне кипит злость и ярость — кроме тех случаев, когда я смотрю, как ты спишь.

— И я смотрел на тебя, когда вошел Паркер, — продолжил он. — Я не спал, он вошел и просто стоял в дверях с шокированным выражением лица. Знаю, что он подумал, но я не переубедил его. Я не объяснил ему все, потому что хотел, чтобы он думал, что между нами что-то произошло. А теперь вся школа думает, что ты в одну ночь переспала с нами обоими.

Тото уютно устроился на моих коленях, и я почесала его за ушками. Трэвис протянул руку, чтобы погладить его, а затем положил свою руку на мою.

— Мне очень жаль.

Я пожала плечами.

— Если он верит слухам, это его проблемы.

— Трудно думать о чем-то другом, увидев нас вместе в постели.

— Он знает, что я остановилась у тебя. И ради Бога, я была полностью одета.

Трэвис вздохнул.

— Он, вероятно, был слишком рассержен, чтобы заметить это. Знаю, он нравится тебе, Голубка. Я должен был объясниться. Я обязан тебе многим.

— Все равно.

— Ты не злишься? — спросил он удивленно.

— Из-за этого ты так расстроен? Ты думал, что я буду злиться на тебя, когда расскажешь мне правду?

— Ты должна злиться. Если кто-то потопил мою репутацию, я был бы немножко зол.

— Тебя не волнует репутация. Что случилось с Трэвисом, которому насрать, что думают другие? Я подразнила его, пихая.

— Так было прежде, чем я увидел выражение твоего лица, когда ты услышала, что все говорят. Я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня.

— Ты никогда не сделаешь ничего, чтобы причинить мне вред.

— Я скорее отрублю себе руку, — вздохнул он. Он прислонился щекой к моим волосам. Мне нечего было ответить, а Трэвис, похоже, сказал все, что хотел, так что мы сидели, молча. Иногда Трэвис прижимал меня теснее к себе. Я сжала его футболку, не зная, как еще заставить его почувствовать себя лучше, чем просто позволить ему обнять себя.

  53