— Хорошая идея, — сказал Бастьен.
Томас поморщился, уловив в его тоне некоторое удивление, и произнес:
— Время от времени мне приходят в голову стоящие мысли, Бастьен. Вы с Люцерном считаете меня бездельником и недоумком, но...
— Мы так не считаем, — прервал его Бастьен. — Более того, мы знаем, что ты умный и одаренный парень.
— Прекрати, — остановил кузена приятно удивленный Томас.
— Мы действительно так считаем. Правда, мы... Послушай, Томас, мы с Люцерном знаем о твоих занятиях музыкой.
— В самом деле? — Томас ушам своим не поверил.
— Да. Винсент как-то упомянул об этом, но он не знал, что это секрет, — произнес Бастьен, заранее отвечая на подразумевающийся вопрос.
Не одно десятилетие он писал музыку для пьес Винсента. Ему и в голову не приходило, что Винсент и Бастьен после стольких лет размолвки снова общаются, Поэтому Томас не счел нужным предупредить Винсента, что его увлечение музыкой — тайна.
— Почему ты не рассказал нам? — спросил Бастьен. — К чему эти секреты?
— Это почти все знали, — спокойно ответил Томас. — Тетушка Маргарет и Лисианна были в курсе. Как и Жанна-Луиза, и Мирабо, да и Этьен, — добавил он.
— Значит, только мы с Люцерном не знали о твоем творчестве?
— Послушай, старик, ты никогда не спрашивал, чем я интересуюсь, чем занимаюсь, когда не работаю на «Аржено энтерпрайзис», — сказал он.
Последовало минутное, молчание, наконец Бастьен, хмыкнув, произнес:
— Только мы с Люцерном занимаемся исключительно этим долбаным бизнесом.
Томас скривил губы, но ничего не сказал.
— Я знаю, что таким языком ты разговариваешь исключительно для того, чтобы донимать меня и Люцерна.
- С чего ты взял? — удивился Томас.
— Мне это впервые пришло в голову, когда Лисианна искренне удивилась, услышав от тебя подобные словечки. Помнится, и Грег тогда удивился не меньше, кроме того, ты постоянно забываешь вставлять свои «чувак» и «лажа». Я слышал, как ты разговаривал с Лисианной, да и с другими, и ни разу не использовал эти жаргонизмы, а значит, ты говоришь на этом приблатненном языке, только общаясь с нами, причем делаешь это, точно зная, что подобная лексика выводит нас из себя.
— Гм, — только и смог произнести Томас.
— Послушай, я понимаю, что в течение многих десятилетий я и Люцерн порой вели себя так, словно считали тебя сопливым ребенком. Но просто... — Бастьен помолчал, а когда снова заговорил, Томас услышал в голосе кузена скрытое недовольство собой — конечно, ведь Бастьен Аржено не привык объясняться. — Ты нам как младший брат, Томас. Когда ты рос, ты боготворил Люцерна и старался во всем подражать нам.
— Ну, боготворил — это несколько преувеличено, но я действительно восхищался вами обоими, — признался он.
— Да, мы действительно относились к тебе с таким, я бы сказал, снисходительным раздражением, то есть вели себя так, как обычно ведут себя старшие братья.
Томас молчал, понимая, что именно так все и было. Они действительно обращались с ним как с младшим братом, точно так же они относились к Этьену.
- Но тебе уже больше двухсот лет, и, полагаю, мы должны признать, что за это время ты несколько повзрослел. Так что если ты перестанешь использовать жаргонные словечки, я приложу все усилия, чтобы отказаться от своей снисходительности и оставить тон «старшего брата».
Томас удивленно поднял брови.
— Договорились? — спокойно спросил Бастьен.
— Договорились, — сказал Томас.
— Ну ладно, с этим разобрались... Поскольку тебе придется провести следующие несколько дней
с Инес и ты увидишь ее реакцию, почему бы тебе не объяснить ей все насчет нас и... — Он замолчал, услышав, как Томас расхохотался.
— Нет уж, спасибо, — сказал Томас. — Хотя, надо признать, ты ловко попытался свалить на меня одну из своих проблем.
— Я подумал, что стоит попытаться, — рассмеявшись, признался Бастьен.
Томас с улыбкой заметил:
— Но ведь в компании наверняка найдется человек, который мог бы этим заняться?
— Ты так считаешь? — с сомнением спросил Бастьен. — Полагаю, никто не станет этого делать. Такими вопросами обычно занимался я, и, думаю, все рассчитывают, что так будет и впредь.
— Замечательно, — сказал Томас, мысленно чертыхнувшись.
— Да уж, — вздохнул Бастьен. — Ладно, давай договоримся так: ты просто сделаешь все возможное, чтобы девушка ничего не заподозрила. Стирай ее память, как только она увидит или услышит что-то, чего ей не следует знать, а как только вы найдете маму, я сразу же вызову ее и дам все необходимые инструкции.