120 
Нет, возможно, когда-нибудь смогу понять тех, кто вышивает крестиком, увлекается историей или разведением цветов. Но вряд ли это случится скоро, потому что с точки зрения моей реальности, моего времени шопинг и пилинг куда важней и полезней!
А канализация…
Если смотреть на ситуацию трезво, мне достаточно, чтобы она проработала пару недель. За это время успею презентовать проект длинноухому обществу и разоблачиться, доказав тем самым, что человек разумен. После такого они обязательно пересмотрят отношение к людям, временной поток вернется на место, а я домой. Что случится дальше, меня, мягко говоря, не колышет.
Правда, перед каргулей неудобно, но… в случае фиаско у герцогини появится лишний повод не скучать. Или мотивация дожить до моего рождения… чтобы отомстить.
Следующей жертвой моего внимания стал Вариэль.
Блондин обнаружился в малом кабинете. Он кропотливо переписывал свое творение, и явления синеволосого кошмара даже не заметил. Пришлось кашлянуть и прощебетать:
– Привет!
Зайчик подпрыгнул в кресле, едва не опрокинул чернильницу. Глянул злобно.
– Прости, – потупившись, выдохнула я. – Не хотела напугать. Проект покажешь?
Канализация канализацией, а без законодательной инициативы ничего не изменить. Так что идея своевременная. Правда, сомнительно, что молодой и наивный зайчик смог придумать что-то стоящее.
Я угнездилась в соседнем кресле, взяла протянутые листы. Отсутствие энтузиазма не скрывала, однако брови очень скоро вползли на середину лба, а рот приоткрылся в изумлении.
– Вариэль, ты… ты сам до этого додумался? – настороженно спросила я.
Блондин надулся и сложил руки на груди. А я глядела на него и не верила. Черт. Герцог не так прост. Совсем не прост. Зуб даю.
– А что? – усмехнулся Вариэль. Причем сделал это как-то необычно. По-взрослому, что ли… – Не ожидала?
Еще бы.
Проект зайчика имел мало общего с тем, который рассматривали на заседании в доме Ориса. Он не пытался мерить человеческое счастье увеличенной пайкой и возможностью свободного размножения. Он был принципиально другим…
Все это время эльфы учили лишь одному – не убий. Других запретов человечество не знало. Хуже того – длинноухие поощряли зверства, забавлялись, наблюдая, как толпа голодранцев дерется за корку хлеба или, упившись испорченного вина, предается коллективному разврату.
Вариэль предлагал внушить людям основы культуры.
Мне тут же вспомнился рынок рабов, и на душе стало так тоскливо, что выть захотелось.
– Вариэль, перевоспитать зверя невозможно. – Признать эту истину было очень трудно.
– Мы не будем перевоспитывать, мы воспитаем, – заявил герцог. – Дети содержатся отдельно от взрослых особей, с них и начнем. Введем принудительную моногамию, научим самцов проявлять уважение к самкам, объясним… – взглянув на меня, Вариэль осекся. Закончил скомканно: – Со временем тех, кто умеет только выживать, не останется. Человечество изменится, вот увидишь.
Черт. Почему при этих довольно разумных словах мне вспоминаются резервации и концлагеря?
Эльф почувствовал эту неприязнь, но остался непреклонен:
– Лёля, иначе не получится.
– Но… Ваше общество не согласится.
Вариэль снова усмехнулся, в голосе появился холодок:
– В нашем королевстве есть один эльф, способный претворить этот проект в жизнь. Имя назвать?
Я даже растерялась.
Черт, что происходит? Я не узнаю зайчика. Совсем. Может, у него крыша поехала? От ревности…
– Орис не станет помогать, – прошептала я.
– Смотря кто попросит, – равнодушно отозвался сероглазый.
Ну ничего себе…
– Вариэль. Ты же понимаешь, мне нельзя покидать дом Ванессы.
– С каких это пор?
– С тех самых. Пока я здесь, Ванесса может защитить. А вне дома меня можно, например, похитить. Думаешь, Орис не предусмотрел такую возможность? За особняком наверняка следят. Если нет – граф не заслуживает и толики уважения.
– Мы отправим посыльного и сопроводительное письмо, – парировал собеседник.
Я не выдержала, вытаращилась на блондина. Что, черт возьми, происходит?! Что с моим милым, наивным зайчиком?! Почему он ведет себя как прожженный интриган с полномочиями императора?!
120 
