42 
— У вас замечательное чувство юмора, Кэтлин. А вкупе с красотой получается просто неотразимое сочетание.
— Воистину сегодня день сюрпризов. Это был комплимент, капитан, или мне почудилось?
— Вам не почудилось.
— Тогда позвольте ответить вам тем же. Вы приложили сегодня героические усилия, чтобы наладить отношения с близнецами. Не знаю, что вас подвигло на это, но я очень рада и хотела бы извиниться, если мои слова прозвучали слишком резко.
— Не более чем обычно, Кэтлин. Мы с вами только и делаем, что ссоримся, независимо от обсуждаемой темы.
— Пожалуй.
— Как вы думаете, если очень постараться, мы могли бы обуздать себя?
— Вы предлагаете перемирие, капитан?
— Ради детей, разумеется.
— Если вы действительно этого хотите, я согласна, — сказала Китти.
Ее насторожило выражение «кошки, проглотившей канарейку», снова появившееся на его лице, но если это пойдет на пользу близнецам, то она последний человек, кто станет возражать.
— Пожмем друг другу руки?
Джаред протянул руку, и она вложила в нее свою. Прикосновение его теплой ладони отозвалось покалыванием в пальцах и волной возбуждения, прокатившейся по ее телу.
Китти не могла отвести глаз от его завораживающего взгляда. Она чувствовала, что должна что-то сделать, сказать, чтобы прервать затянувшееся молчание, становившееся все более напряженным.
— Вы не передумали насчет поездки в Вашингтон? — спросила она, осторожно отняв у него руку. Внезапный контраст был подобен погружению руки из пылающего огня в ледяную воду.
— Кэтлин, перемены во мне, которые вы изволили заметить, имеют свои пределы. Не требуйте от меня слишком многого. Вы же сами говорили, что, прежде чем ходить, нужно научиться ползать.
— А как насчет вашего будущего? Вы пришли к какому-нибудь решению?
— Вообще-то да. Я решил написать книгу.
— Неужели? Как интересно! И о чем же? Наверное, что-нибудь эпическое, вроде описания осады Спартака в Фермопилах или подробного изложения битвы при Бородино, состоявшейся между русскими и французскими армиями.
— После длительных размышлений я решил написать роман, где главным действующим лицом будет армейский офицер.
— Ну, вы меня утешили, — сказала Китти.
— Тем, что предпочел художественный вымысел?
— Что это не автобиография.
Джаред запрокинул голову и расхохотался. В его смехе, теплом и хрипловатом, звучало искреннее веселье.
— Невероятно! Оказывается, вы способны смеяться.
— Не дай Бог, если это превратится в привычку, — отозвался он с притворным ужасом. Китти рассмеялась:
— Сомневаюсь, что такое возможно, капитан. Очень сомневаюсь.
Сверкание молнии и последовавший за этим раскат грома напоминали о быстром приближении грозы. Вздохнув, Китти набрала полную грудь душистого воздуха, и они поспешили в дом, когда крупные капли дождя застучали по земле.
Китти села на постели, разбуженная раскатами грома, столь оглушительными, что казалось, сотрясается весь дом. Даже сквозь занавешенные окна она видела зигзаги молний, рассекавшие ночное небо.
Внезапно дверь распахнулась, и две маленькие фигурки кинулись к ее кровати. Китти приглашающим жестом откинула одеяло, и Бекки с Дженни, прижимая к себе Бонни и Бибби, забрались в постель по обе стороны от нее. Их маленькие тела сотрясала крупная дрожь. Обхватив девочек руками, Китти притянула их ближе.
— А ты не боишься молнии, Китти? — тихонько спросила Бекки.
— Во всяком случае, не так, как раньше. Пожалуй, меня больше пугает гром.
— Ты хочешь сказать, что не боялась молний, даже когда была маленькой? — недовольно воскликнула Дженни.
— Ну, тогда я очень боялась. Никогда не забуду одну ночь. Мне было тогда шесть или семь лет. Обычно, когда начиналась гроза, я забиралась в постель к родителям, но в ту ночь их не было дома. Они отправились в город и не успели вернуться вовремя, так что мы с братом остались одни. Джошу тогда было четырнадцать. Гром так грохотал, а молнии сверкали так ослепительно, что я решила, будто наступил конец света.
— И что ты сделала? — спросила Дженни, прижимаясь еще теснее.
— Я так испугалась, что вылезла из своей постели и забралась в родительскую. Я уткнулась носом в мамину подушку, чтобы ощущать запах ее духов, а руку положила на ту сторону постели, где обычно спал папа. Мне казалось, что так они будут ближе и смогут защитить меня своей силой и теплом.
42 
