16 
Наконец у ее комнаты он выпустил Хани.
— Ключ! — потребовал он.
Девушка порылась в своей сумке и дала ему ключ.
— Не понимаю, — пролепетала она. — Я думала, вы ведете меня в тюрьму, — добавила Хани, когда они вошли в комнату.
Люк чиркнул спичкой, зажигая лампу.
— Я возьму вас с собой в Стоктон, — заявил он. Девушка растерянно бросила на стол сумку и поставила в угол гитару.
— Мне кажется, тюрьмы везде одинаковы, — заметила она.
— Не сомневаюсь, что вам о тюрьмах известно больше, чем мне, — усмехнулся Маккензи.
— Ничего подобного, шериф. Мне никогда не доводилось сидеть в тюрьме.
— Вам всегда удавалось скрыться, не так ли? — парировал он, оглядывая ее с головы до пят.
Хани заставила себя улыбнуться. «А что, если попробовать соблазнить его?» — подумала она. Правда, ее смущало, что, начав, она не сможет вовремя остановиться. Конечно, Люк относился к ней с большим подозрением, но кое-какая зацепка у Хани была, и она надеялась, что сумеет осуществить задуманное. Может, настала минута выяснить, на самом ли деле у этого непоколебимого стража порядка есть ахиллесова пята? Как бы там ни было, дела обстояли хуже некуда, и пленница мистера Маккензи заключила про себя, что теперь терять ей нечего.
Она взмахнула пушистыми ресницами.
— Я прекрасно понимаю, о чем вы сейчас думаете, шериф, — с дразнящей улыбкой промолвила Хани. — Такой красивый, горячий мужчина, как вы, наверняка устал все время думать о законе и порядке. И вам тоже хочется немного развлечься, не так ли? — Шагнув к Люку, девушка положила ладони ему на грудь. — Или вы никогда не снимаете этой звезды и кобуры, шериф… — Не договорив, Хани сорвала с него шляпу и отбросила ее в сторону. — А может, сбросив сапоги, вы мгновенно забываете о том, что вы — блюститель закона? — хриплым шепотом спросила она.
— Пару раз я, кажется, так и поступал, — промолвил он, не отрывая глаз от ее манящих, приоткрытых губ.
Хани увидела, как в его глазах загорелся огонек желания. Люк схватил девушку за талию и прижал ее к себе. Она вздрогнула — ей и в голову не приходило, что его прикосновение так взбудоражит ее. Обвив шею Маккензи руками, она еще теснее прильнула к нему, чувствуя, как возбуждается его плоть.
А потом он поцеловал ее. Хани никак не ожидала, что от этого поцелуя голова у нее пойдет кругом, по телу побегут мурашки. Не в силах прервать блаженный поцелуй, она позволила его языку проскользнуть в теплую сладость ее рта…
— Да, леди, вы обо всем догадались, — прошептал ей Люк на ухо, когда они, наконец, смогли оторваться друг от друга. — Я ни о чем не мог думать, кроме вас… Мне так хотелось прижать тебя к себе, ощутить твое тело… Я так и представлял себе, как ты в белой ночной рубашке… вот на этой самой кровати… извиваешься, прижимая к себе большую змею…
Хани наконец открыла глаза и удивленно посмотрела на Маккензи — опять он над ней смеялся.
— Что вы сказали?
— Это не я, это вы сами сказали, разве не помните? Вы признались мне, что предпочли бы оказаться в постели со змеей, чем со мной.
Шериф взял свою шляпу и водрузил ее на голову.
— Дилижанс до Стоктона отправляется в восемь утра. Будьте, пожалуйста, готовы к семи, мисс… Черт, как же ваше настоящее имя?
— Если вас это так уж волнует, то знайте, что меня зовут Хани Бер, — тихо проговорила она, все еще не придя в себя после поцелуя.
— Леди, я был терпелив с вами и теперь хотел бы получить прямые ответы на мои вопросы.
На сей раз Хани не стала спорить — она просто стояла напротив шерифа, глядя ему в глаза. И вдруг он понял, что она говорит правду. Заломив шляпу на затылок, Маккензи расхохотался.
— Хани Беар?! — вскричал он.
— Надеюсь, теперь-то вы понимаете, почему я не называюсь собственным именем, — промолвила девушка. — Терпеть не могу этого имени! Знали бы вы только, сколько насмешек мне пришлось вытерпеть, сколько раз мне говорили, что я и в самом деле сладка, как мед[2]!
— Обо мне можете не беспокоиться — уж мне-то не придет в голову сказать, что вы можете быть сладкой, — напротив, я решил, что вы больше походите на колючку. — Он сложил на груди руки. — По правде говоря, вы кажетесь мне невыносимой[3].
— Моя фамилия пишется Бер, а не Б-е-а-р. — Хани четко произнесла все буквы. — И я вовсе не злобное животное, которое рычит, Маккензи.
— Да что вы?! Что-то не похоже, во всяком случае, этого не скажешь после ваших крепких объятий, из которых я только что высвободился. — Маккензи опять засмеялся.
16 
