42 
— Так вы что же, будете торчать в кафе до тех пор, пока Паджерски не погибнет? — изумленно спросил Вростик. — Чистой воды безумие. Почему бы не уйти заблаговременно?
— Просто хочу убедиться, что никто другой не пострадает, — ответил Роган. — И потом, перед тем как Паджерски умрет, хочу, чтобы он знал, кто убил его и за что. А как это сделать, если меня там не будет?
Вростик пожал плечами.
— Что ж, дело ваше. Что же касается людей, которые должны подобрать вас в двух кварталах от места взрыва… нет, это слишком рискованно. Давайте договоримся так. Вас у дверей консульства будет ждать черный лимузин «Мерседес». С американским флажком. К какому времени нужно его подогнать?
Роган нахмурился.
— Ну, знаете ли, в зависимости от обстоятельств я могу поменять время взрыва. Или же король может взорваться раньше, если Паджерски будет слишком активно почесывать им подбородок. Пусть машина ждет меня с семи тридцати, и еще передайте своим людям, что, скорее всего, я появлюсь в десять минут девятого. Я пойду пешком и просто сяду в машину без лишних расспросов и шума. Полагаю, они знают меня в лицо. Вы ведь показывали им меня, верно?
Вростик улыбнулся:
— Конечно. А теперь, думаю, нам с вами придется пойти в «Черную скрипку» на поздний ленч, чтобы вы могли вернуть белого короля.
Роган кивнул.
— Умнеете прямо на глазах.
За кофе они еще раз сыграли в шахматы, на этот раз с легкостью выиграл Роган. А когда выходили из кафе, белый король, начиненный взрывчаткой, уже благополучно покоился в коробке рядом с другими фигурами.
Вечером Роган вышел из гостиницы в 18.00. Под мышкой в застегнутой кожаной кобуре лежал пистолет «вальтер». В левом кармане пиджака — глушитель. Паспорт с визами — во внутреннем кармане пиджака. Неспешной, даже ленивой походкой он дошел до кафе «Черная скрипка» и занял маленький столик в углу. Развернул газету, попросил подать бутылку токайского и сказал официантке, что еду закажет позже.
Он выпил уже полбутылки, когда в кафе с радостными возгласами ввалился Вента Паджерски. Роган взглянул на часы. Огромный венгр был, как всегда, пунктуален. Ровно семь вечера. Майкл понаблюдал за тем, как Паджерски ущипнул блондинку-официантку, громко приветствовал своих дружков, выпил первый стаканчик. Пришло время попросить подать шахматы, но вместо этого Паджерски заказал еще выпить. Роган напрягся. Неужели именно сегодня его враг решил изменить устоявшейся привычке, не играть в шахматы? Видно, по какой-то причине просто забыл, вылетело из головы. И тут вдруг без всякой просьбы с его стороны официантка поднесла к столу Паджерски складную шахматную доску, видно, хотела получить компенсацию за очередной щипок или награду за предусмотрительность.
На миг Рогану показалось, что Паджерски просто отмахнется и пошлет ее прочь вместе с доской. Однако этого не случилось. Он так и расплылся в улыбке, и его свинячья физиономия в толстых складках жира излучала жизнерадостность. А затем он так сильно ущипнул блондинку за задницу, что та взвизгнула от боли.
Роган взмахом руки подозвал девушку и попросил принести карандаш и листок бумаги. Взглянул на часы. Ровно половина восьмого. И вот он написал на клочке оберточной бумаги: «Я превращу твои крики радости в крики боли. Rosenmontag, 1945, Мюнхенский дворец правосудия».
Затем Роган выждал, пока часы не покажут 7.55, снова подозвал официантку, протянул ей записку.
— Передайте мистеру Паджерски, — сказал он. — А потом сразу же подойдите ко мне и получите вот что. — И он показал ей банкноту, превышающую по номиналу ее недельную зарплату. Роган не хотел, чтобы девушка оказалась рядом с Паджерски, когда взорвется бомба.
Как раз в этот момент Паджерски задумчиво почесывал подбородок белым королем. Официантка протянула ему записку. Венгр начал медленно и вслух читать ее, переводя с английского, толстые губы шевелились. Затем он поднял голову и уставился прямо на Рогана. Тот ответил ему дерзким взглядом и еле заметной улыбкой. На часах было без одной минуты восемь. В глазах Паджерски мелькнуло узнавание, и тут белый король взорвался.
Взрыв получился оглушительный, Паджерски держал шахматную фигурку в правой руке, прямо под подбородком. Роган смотрел ему в глаза. И вдруг, после взрыва, этих глаз не стало, вместо них появились две пустые залитые кровью глазницы. Ошметки плоти и осколки костей разлетелись по всему помещению, голова Паджерски откинулась и держалась теперь на теле лишь на тонких полосках кожи. Роган вскочил и выбежал из кафе через кухню. Кругом все страшно кричали, никто не обратил на него внимания.
42 
