36 
— Так это и есть ваш учебник? — поинтересовался Дэйв, полистав толстую книгу по искусству.
— Да. Девочкам очень понравилась картина «Голубой мальчик». Они решили, что он похож на Джимми Доннована, правда, я не знаю, кто это.
Внезапно Дэйв замер, увидев фотографию знаменитой скульптуры Микеланджело — обнаженного Давида.
— Господи, леди, теперь-то я понимаю, почему ко мне приходила толпа разгневанных мамаш. Вы и вправду считаете, что маленькие девочки готовы смотреть на такие вещи?
— Это искусство, Кинкейд, никуда не денешься. А искусство бывает самым разным. Открытый и чистый ум ребенка готов принять его в любом виде. К сожалению, родители девочек, да еще один мой знакомый инженер запретили себе смотреть на такие вещи и наслаждаться искусством, — заявила Синтия. Она еще раз взглянула на снимок. — Кстати, может, мы будем изучать букву «д» именно с Давидом… Точно!
Дэйв захлопнул книгу.
— Знаете что, леди, вы навлекаете на себя неприятности. Ко мне уже приходили раздраженные женщины, и прошу вас — забудьте об уроках искусства. Займитесь письмом, чтением и математикой в чистом виде, иначе вам придется оставить должность учительницы, мисс Маккензи. — И Дэйв ушел, не дождавшись ответа Синтии.
Вечером он снова увидел ее — она показывала девочкам, как перебрасывать ракеткой через сетку волан.
«Мне этого никогда не понять, какой бы простой игра ни казалась, — подумал Кинкейд. — Правда, Синтия хорошо играет в бадминтон, поэтому обучит своих учениц всем премудростям этой игры».
Казалось, игра привлекла внимание всего городка. Неподалеку от играющих остановились несколько матерей девочек, а вскоре к ним присоединились и мальчики, у которых началась перемена. Когда двое мальчишек присоединились к играющим, Синтия попросила остальных уйти с площадки, чтобы судить игру между сестрами-близняшками и этими мальчиками. Несколько раз игрокам удавалось отбить подачу, но волан тут же перехватывали собаки, которые носились по корту как сумасшедшие. Так что больше времени уходило на то, чтобы отнять у псов перьевые воланы, чем на саму игру.
Звон колокольчика мисс О'Лири остановил играющих. Ворча, мальчишки поплелись в класс, девочки Синтии побежали в свою палатку, собаки улеглись спать, любопытные разошлись.
Дэйв Кинкейд уселся за свой стол бриться. Похоже, Синтия не многому научила игроков, но наблюдать за ними было забавно.
«Может, — подумал он, улыбаясь, — ее критики и не совсем правы».
«Ну вот опять, — пронеслось в голове у Дэйва. — По ним можно часы заводить. — Замерев, он смотрел на Синтию, которая в сопровождении вереницы девочек шла к реке. — Почему они всегда напоминают армию, готовящуюся вступить в битву?»
Каждая девочка несла с собой аккуратный сверток, в котором были запасная рубашка, трусики и полотенце.
Синтия была удивлена, что из всех подопечных на воде могли держаться лишь близняшки Келлеген, и со всем пылом принялась обучать девочек плавать, так что последние четыре дня занятия начинались утренним уроком плавания.
Дэйв в последние дни больше не слышал жалоб на методы обучения мисс Маккензи. Он даже подумал, что, возможно, она что-то изменила в них.
— Как бы не так, Кинкейд! — пробормотал он вполголоса, выплескивая за окно мыльную воду. — Леопарды не меняют своей окраски!
Позавтракав, Дэйв едва вышел в кабинет, как кто-то постучал в дверь. Подумав, что это Синтия, он приготовился к худшему.
— Войдите! — крикнул он.
К его удивлению, это была мисс О'Лири. Единственный раз эта женщина заходила к нему два года назад. Кинкейд сделал вывод, что чрезмерно робкая Лидия стесняется входить к нему из-за близости его «кабинета» к «спальне». Чтобы не смущать ее, Дэйв сам заходил к ней в класс, когда необходимо было поговорить.
Дэйву нравилась Лидия О'Лири. Она почти никогда не жаловалась и ни о чем не просила, хотя полукочевая жизнь и была полна трудностей. Несмотря на физическую непривлекательность и чрезмерную стеснительность, Лидия была симпатична Дэйву и казалась ему женственной. Все видели, что учительница неравнодушна к Шону Рафферти, да только он сам, похоже, не замечал этого.
— Мистер Кинкейд, — тихо сказала Лидия, — прошу прощения за беспокойство…
— Ничего страшного, мисс О'Лири, — поспешил успокоить ее он. — Прошу вас, присаживайтесь. — И он подвинул ей стул.
— Мистер Кинкейд, у меня в классе возникли серьезные проблемы с дисциплиной.
36 
