103 
Наклонившись, он поцеловал Мэри. Ее кровь вскипела, когда он раздвинул ее губы, впиваясь в них жадным поцелуем, как тогда, в первый раз. Она погладила его грудь, наслаждаясь ощущением могучих мышц его тела.
– Жаль, что это так трудно, – сказал он. – Я хотел бы, чтобы это было легче.
Ей нравился его акцент – сочный и выразительный. Одарив ее безысходным и грустным взглядом, Валентайн расстегнул штаны и быстро сбросил их на снег. Она и ахнуть не успела от изумления – его тело было само совершенство, – как вдруг начали меняться его ноги и руки.
Все произошло очень быстро, но Мэри показалось, что прошла целая вечность. Лицо Валентайна вытянулось вперед, уши встали торчком, пальцы скрючились в массивные когти. Испуганная Мэри вскрикнула, когда его тело покрылось черной шерстью и он встал на четвереньки. Перед ней стоял огромный волк, она таких и не видывала. Сверкнул на нее волчьими глазами, почему-то синими, а не желтыми.
Мэри закрыла лицо руками.
– Кто ты?
Разумеется, он не ответил. Посмотрел печально и в два прыжка исчез в темноте.
Когда, по расчетам Зарабет, прошло еще несколько часов, она объявила, что ей снова необходимо облегчиться. Айван опечалился, но не отказался проводить ее в угол комнаты. Она попросила отвести ее в другой угол, что он и сделал, не задавая вопросов.
Когда он отвернулся, оставив ее в темноте, Зарабет быстро и бесшумно двинулась вдоль стены к отверстию в стене. Должно быть, там есть проход. Осторожно шаря впереди себя ногой, она обнаружила ступеньки, ведущие вниз, где темнота сгущалась в непроницаемый мрак. Вряд ли ступеньки ведут наружу. Иначе Айван и Констанц загородили бы проход.
Не отнимая ладони от стены, Зарабет начала спуск, пробуя каждую ступеньку на прочность, прежде чем на нее ступить. Жаль, нельзя было двигаться побыстрее: не хватало споткнуться и упасть или провалиться вниз, наступив на гнилую доску. Такой поворот событий лишь осложнит дело.
Зарабет считала ступеньки. Она остановилась на двадцати, когда услышала, что ее зовет Айван. Усилием воли она заставила себя продвигаться по-прежнему медленно, подобрав юбки, хотя больше всего ей хотелось броситься бегом.
Айван разразился бранью, обнаружив, что Зарабет исчезла. Окликнув брата, велел ему следовать за собой. Констанц отказался – он боялся привидений.
Как раз сейчас Зарабет не помешала бы дюжина разъяренных шотландских привидений! Вероятно, она смогла бы убедить их, что ее захватили в плен проклятые англичане, и они встали бы на ее защиту. Она чуть не рассмеялась, а потом закусила губу, чтобы не зарыдать.
Она дрожала всем телом, когда добралась до плоского камня, где заканчивались ступеньки. Идя на ощупь, она наткнулась на другую стену и двинулась вперед как можно быстрее, рассудив, что тут пол будет попрочнее, чем лестница.
На нее внезапно дохнуло холодом, и она замерла на месте. Неужели привидение? Или это свежий воздух?
Она бросилась вперед, едва сдерживая охватившую ее тело дрожь. Самое ужасное, что Айван с Констанцем наконец осмелели и решили пуститься в погоню. Она слышала их крики за спиной.
Подземный ход под замком Макдоналд вывел их наружу. «Почему бы не быть такому коридору под замком Росс?» – подумала Зарабет. Она не могла догадаться, свободен ли проход или его давным-давно завалило. Она могла лишь слепо пробираться вперед, глотая слезы и теряя остатки надежды.
Далеко позади она заметила мерцание фонаря и услышала злобные мысли Айвана и Констанца. Они двигались намного быстрее, чем она, и им не нужно было соблюдать осторожность. Зарабет все так же шла вдоль стены, моля Бога, чтобы отыскался выход наружу, на свободу. Тогда она могла бы броситься бегом. Ей хотелось кричать, вопить как можно громче. Вдруг ее кто-нибудь найдет, поможет ей, спасет ее.
В частности, некий горец. Образ Игана возник ярко и отчетливо.
Она представила, как развеваются его непокорные волосы, как сверкают золотыми искрами смеющиеся карие глаза. Подумала о твердо очерченной линии его рта, который умеет так весело смеяться, прогоняя озабоченную складку на лбу, или дарить ей огненные поцелуи. Вспомнила руки, обнимающие ее лицо, когда он склонялся над ней, чтобы поцеловать, могучее тело, к которому она прижималась ночью, его восхитительную тяжесть в самые сокровенные минуты.
«Я люблю вас, Иган Макдоналд».
Ее прежняя влюбленность исчезла. То была эгоистичная любовь девочки, которой отчаянно хотелось, чтобы на нее обратили внимание. Теперь она любила его, каким он был на самом деле, своего горца, который так яростно занимался любовью, покрикивал на домочадцев, но любил их и дразнил Зарабет до тех пор, пока она не разражалась хохотом, забыв о пяти годах страха и унижений.
103 
