Особенно,... 
60 
Ее руки обвились вокруг его шеи и притянули его губы к своим. Ее черные глаза манили его, ее раскрытые губы искушали, ее груди обжигали так, что Трэвис едва мог дышать.
— Сэм, ты сама не знаешь, что ты делаешь, — пробормотал он, быстро сдавая свои позиции.
— В первый раз я, может, и не знала, Трэвис, но я способная ученица, — сказала она с особенной теплотой в голосе. — Но сейчас я точно знаю, что делаю.
Громко застонав, Трэвис сдался окончательно, позволил ей притянуть его губы к своим. Ее поцелуй был горячим и сладким и точно таким же требовательным, как и его раньше. Ее груди упирались ему в грудь; ее язык раздвигал его губы и стремился проникнуть во влажный огонь его рта. Ее язык переплетался с его языком; внезапно Сэм искусно всосала его язык в свой рот, медленным и уверенным движением, и Трэвис содрогнулся до пяток.
Трэвис растерялся; он не в силах был отказать ей в том, чего жаждал сам. Он обнял ее, крепко прижал к себе. Прильнув друг к другу, они не чувствовали больше холода, озноб уступил место жарким волнам.
— Я хочу тебя, я хочу тебя, — шептала Сэм, согревая и щекоча своим дыханием его ухо. Он весь дрожал.
— Я тоже хочу тебя, любимая.
Сэм тотчас откликнулась на этот призыв, забралась ему на колени и обхватила его ногами. Зарывшись лицом в волосы на его груди, она все ближе и ближе приникала к нему, так что Трэвис стал опасаться, что он взорвется раньше, чем нужно. Пытаясь как-то замедлить развитие событий и дать себе передышку, чтобы избежать такого нежелательного развития событий, Трэвис, придерживая ее руками, немного отклонил ее назад. С жадностью, о которой он никогда и не подозревал, он начал сосать ее груди, покрывал их влажными теплыми поцелуями, дразнил ее, пока она не стала дрожать всем телом. Его тактика, однако, имела один недостаток. В той позе, в которой они находились, мягкие завитушки между ее бедер слишком близко прижимались к нему, и когда она извивалась и стонала, она еще больше разжигала его желание.
Задыхаясь от нетерпения и страсти, Трэвис был совсем не прочь предоставить ей свободу действий. Приподняв ее и усадив верхом на себя, он застонал в экстазе, когда ее шелковистый жар начал обволакивать его. Сэм громко вздохнула, когда он вошел в ее жаждущее тело. Он руками придерживал и направлял ее, а она качалась на нем со всей страстью молодости, со всем жаром ее тела и расцветающей любовью в сердце. Они заряжались друг от друга энергией птиц и парили в ослепительных лучах солнца.
На полдороге к городу Трэвис серьезно и решительно объявил ей:
— Как только мне позволят обстоятельства, пастор Олдрич обвенчает нас.
Сэм чуть не свалилась с лошади от ужаса.
— Что? — воскликнула она, когда наконец обрела дар речи. — Ты что, совсем ошалел, Кинкейд? Как тебе в башку могла втемяшиться этакая глупость?
Трэвис удивленно взглянул на нее и покачал головой, уверенный, что он ослышался. Он подозревал, что вначале она будет против, но не столь же категорично.
— Сэм, так надо, это единственный выход. Подумай, и ты поймешь, что это неизбежно после того, что произошло между нами ночью.
— Все равно не понимаю, — упрямо повторила она, вздрагивая подбородком. — Мои братья имеют не одну женщину, и никто из них пока что ни на ком не женился. Не вижу разницы между ними и собой.
Эта женщина обладала прирожденным талантом раздражать его.
— Твои братья не имеют обыкновения беременеть, Сэм, — сообщил он ей натянутым голосом, и на его скуле начал дрожать мускул. — Я бы сказал, в этом есть достаточно большая разница, любимая.
— И не смей обзывать меня «любимой» с таким чванливым видом! — закричала она. — Мне плевать на твои слова, я не собираюсь выходить замуж за такого, как ты.
— Если обнаружится, что ты забеременела от меня, не вижу, чтобы у тебя был другой выход из этого положения, — заметил он.
— А может, я и не забеременею! Может, сначала нам нужно подождать и посмотреть, что получится, прежде чем лезть в брак, который никому из нас не нужен.
— Что за ослиное упрямство! Клянусь, ты способна святого довести до белого каления. — Трэвис нагнулся к ней, сверкая глазами от гнева, подергивая усами с налипшей на них грязью. — Мы с тобой поженимся, это мое последнее слово! — прогремел он.
— Ни за что! Заруби себе это на носу, Кинкейд. Я не буду твоей женой, и ты никогда не сможешь заставить меня пойти за тебя силой.
— А вот увидим, маленькая хулиганка! Увидим! — Зловещий блеск в его глазах навел ее на мысль, что хорошо бы держаться как можно подальше от него, но Трэвис зажал в руке поводья ее лошади и только ждал, чтобы она совершила подобную глупость.
60 
