Особенно,... 
80 
Ошеломленный, Брент рухнул в оказавшееся под рукой кресло в полной прострации. Нет, этого не может быть! Наверняка это всего лишь необычайное совпадение! Или он не ошибся? Внезапно в его памяти всплыли все случаи, когда Андреа старалась распрощаться с ним пораньше – с тем только, чтобы потом неожиданно столкнуться с нею в гораздо более поздний час. Но у нее всегда находилось достаточно логичное – или похожее на логичное? – объяснение столь странным столкновениям. И он готов был прозакладывать свой последний доллар за то, что именно ее увидел в свете уличного фонаря прошлым вечером, когда бросил игру в карты и ринулся в ее номер, где она встретила его в ночной рубашке, по всем признакам, только что поднявшись со смятой постели! Боже, что за спектакль она ухитрилась перед ним разыграть!
Более того – стало быть, именно она чуть не попалась ему в руки прошлой ночью в театре! Именно она оставила его болтаться вверх ногами, а сама преспокойненько удалилась к себе в отель! Вспоминая обстоятельства этой злополучной ночи, он был теперь уверен, что успел заметить белоснежную кружевную сборку, на мгновение выглянувшую из-под края бесформенного черного плаща. Конечно, у него в тот момент была не лучшая точка для наблюдения, но он готов поклясться, что прошлой ночью гонялся за женщиной!
Нет, это уж слишком! Хитроумный воришка, благополучно избегавший всех приготовленных для него ловушек, оказался не кем иным, как его обожаемой, несравненной невестой!!! Она так нагло водила его за нос все это время, а он был абсолютно слеп от любви – и как последний дурак ничего не замечал! Какой же он болван! И как, должно быть, она потешалась над ним за его спиной! Тысяча чертей, она наверняка и сейчас смеется над ним – после вчерашнего-то вечера!
– Ну уж нет, будь я проклят! – прорычал Брент в ярости, сжимая в кулаке шарф. Он вскочил с кресла и ринулся к двери. – Больше ей не придется смеяться надо мной!
ГЛАВА 17
Как только Андреа открыла на стук, Брент ворвался в номер, несмотря на то, что девушка выглядела совершенно сонной и явно только что поднялась с постели.
– Да закройте же вы эту проклятую дверь! – рявкнул он. – Не то весь отель узнает о вашей двуличной игре!
Не в силах отвести от него взгляд, полный немого испуга, Андреа повиновалась. Застигнутая врасплох, завороженная диким блеском в его золотистых глазах, она невольно отступила, тогда как он шаг за шагом безотрывно преследовал ее, кружа по всей комнате.
– Во имя всего святого, что с вами случилось? – спросила она дрожащим голосом.
– Вам не знакома вот эта вещь, моя дорогая? – грубо спросил он, сунув ей под нос обрывок черного атласа. Прежде чем она успела предугадать его следующий поступок, он накинул шарф ей на шею и за свободные концы притянул поближе к себе. Другой рукой он ударил ее по трясущимся губам. – Экие у вас сладенькие губки. И какая медовая ложь сочилась с них!
И он изо всей силы отпихнул ее, словно ему было отвратительно находиться так близко от столь презренного создания. Андреа совершенно безвольно рухнула на диван, причем обрывок черного шарфа все еще оставался у нее на шее. Разбудив в ней самые худшие опасения, он осуждающе посмотрел на нее и произнес:
– Я знаю, что прошлой ночью в театре это были вы, Андреа. Я знаю, что и все предыдущие ночи, когда вы удивляли меня своими поздними прогулками, вы просто-напросто возвращались из ваших воровских эскапад. Я не знаю лишь одного: почему. Почему вы это делали, Андреа?
Не успела Андреа произнести и слова, как из своей спальни выскочила Мэдди, на ходу продевая руки в рукава халата, с абсолютно растрепанной шевелюрой.
– Из-за чего на сей раз вы развели весь этот шум? – строго осведомилась она.
– Из-за предательства любимой мною женщины, – отвечал ей Брент. – Из-за привычки Андреа шляться по чужим номерам в отелях и тешить себя, крадя драгоценности у честных людей! А потом жаловаться и причитать! У нее даже хватило нахальства вернуть мне мои часы после того, как она украла их у меня! – Он снова обратился к Андреа. – Надеюсь, это развеселило вас? Вам доставляло радость делать из меня дурака?
– Нет! – воскликнула она, едва удерживаясь от истерики, в которую ее повергли обвинения Брента. – Пожалуйста! Поверьте, я совсем не хотела этого! Вы же ничего не знаете!
– Тысяча чертей, я действительно ничего не знаю! Ну а теперь – вы уже готовы дать мне объяснения? Вы уже сочинили какую-нибудь сладенькую ложь, снимающую с вас вину за ваше вероломство?
80 
