Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
175 
Так что, все сказки про 25-й кадр — чистая разводиловка лохов на бабки.
Впрочем, вся окружающая нас юдоль скорби и крушения надежд, именуемая оптимистами «жизнь», тоже, блин, — тотальная разводка и полная лажа.
А вот предвыборная пропаганда и агитация не лажа. Они действуют.
Миллионы российских зомбированных и без всякого 25-го кадра в хвост и гриву избирателей постоянно доказывают это на выборах, голосуя за таких подонков, с которыми они бы даже писать на одном заросшем чертополохом, снытью и клевером поле не сели б.
Итак, мы уже знаем, какие методы используют в предвыборных разборках: гипноз, внушение, убеждение и позиционирование.
И тут же рождается вопрос: а вот за счет каких-таких хитроумных приемов, использующих эти методы, воздействуют на человеческую психику так называемые предвыборные технологии?
Если рассматривать этот вопрос через призму предвыборных кампаний регионального уровней (на федеральном нынче царят всего два приема — подкуп и шантаж), то все эти приемы можно разбить на три группы, в соответствии с их функциями:
1. Создание имиджа кандидата.
2. Создание образа его противника.
3. Мобилизация электоральных масс.
Имидж кандидата — это, пацаны, его образ, возникающий у избирателя на подсознательном уровне при любом упоминании фамилии кандидата.
Так как на широкомасштабных выборах кандидат не может объехать с выступлениями все населенные пункты, в которых проживают его избиратели, то главным полем боя за электорат (т. е. часть населения, имеющую право голосовать) являются средства массовой информации: радио, пресса и телевидение.
Поскольку влияние радио и прессы на успешность внедрения в покрытые плесенью мозги электорального быдла имиджа составляет всего лишь 15–20 %, то наиболее интересным для нас объектом является именно телевидение. Этот канал информации оценивается аудиторией в качестве наиболее достоверного, поскольку перед ней предстает как бы «реальный» кусочек действительности.
По мнению моих знакомых специалистов (где они работают, я, пацаны, вам не раскрою, ибо тогда мне придется вас всех пришить; а на фига мне новые-такие заботы, когда у меня старых — по горло?), оптимальный режим для воздействия на психику зрителя телепередачи — когда 2/3 телеинформации представляют собой чисто зрительные кадры и лишь 1/3 несет на себе текстовую нагрузку.
Поэтому влияние телевидения, пацаны, зиждется на видеоряде.
Какими бы словами не сопровождалось выступление кандидата, но если оно идет без иллюстраций в виде картин олицетворяющих моральные ценности (Родина, армия, семья, честь, неподкупность, любовь к народу и прочая патриотическая тряхомундия и высокопарный мухлеж) или перспективы национального развития (работающие предприятия, строительство домов, культурные мероприятия), то его воздействие будет настолько слабым (плюс к этому однообразный ракурс телекамеры, фиксирующий, скажем, сизое от похмелья лицо выступающего), что вообще у этого выступления будет потерян всякий смысл.
Это уже давно известно пиарщикам. Кроме этого, они используют и собственно фотографическую условность кадра.
Правда, и наврано тут, пацаны, до фига.
Чего-чего?
Нет, харю начищать мы пока что никому не станем.
В конце концов, черт с ним, не соврешь — красиво не расскажешь.
Так что, надо спокойно воспринимать такие вот, например, пассажи:
"Снимком анфас подчеркивается реализм кандидата, особенно если он зорко глядит из-под очков. Во всем здесь выражается проницательность, серьезность, прямота: будущий депутат смотрит в лицо врагу, препятствию, проблеме. Более распространенный ракурс в три четверти выражает власть идеала: взор возвышенно устремлен в будущее, он ни на что не наталкивается, но господствует над миром, бросая семена нового посева в некую стыдливо неопределенную даль. При этом психологами установлено, что телезрители меньше доверят изображению в анфас, связывая его с позицией профессиональных лжецов — журналистов и политиков, тогда как изображение в профиль ассоциируется с позицией свидетеля события, ибо так интервьюируют случайного человека на улице. В зрителе естественно предполагается некоторое соучастие: предвыборная фотография — его зеркало, в ней он читает привычное и знакомое себе, в ней избирателю явлен его собственный образ, просветленный, идеализированный, гордо возвышенный до типичности".
175 
