51 
Поэтому возник острый спрос на толковых преподавателей ораторского искусства и риторики.
И одна за другой начали возникать школы красноречия.
Их наработки фиксировались в книжках.
Трактаты того времени насчет риторики многочисленны, но, к сожалению, чудовищно бестолковы (хотя и лучше многих современных).
Среди них немало анонимных, но большей частью их авторство все-таки известно.
Так, например, в диалогах «Горгий» и «Федр» Платон закрепил традиционное и имеющее значение понимание риторики как набор средств убеждения, то бишь — воздействия слова на сознание (а не на подсознание) пипла.
Убеждение рассчитано на изменение людьми под влиянием речи оратора своей точки зрения.
А само это влияние основано на фактах, логике и умелом управлении эмоциями толпы.
И в этом, как я уже говорил, отличие убеждения от гипноза и внушения, где ставка — на подсознательные процессы в человеческой психике.
Платон привлек внимание к тому, что для ритора главное — публичный эффект речи, а не ее объективность.
Поисками же абсолютной истины должна, по Платону, заниматься некая «диалектика».
Значение достижений науки и техники для этой цели древнегреческими мыслителями не учитывалось.
Самой знаменитой школой (точнее, направлением) в искусстве убеждать стала — софистическая.
Ее представители, софисты, избрали своим главным оружием диалектику ситуационных коллизий и парадоксы, образующиеся в силу многозначности всех, даже самых обыденных понятий.
Этот метод убеждения ныне зовется уже не софистикой, а псевдологикой.
Ее суть в построении правдоподобных утверждений, каждое из которых будучи взятым в отдельности весьма спорно, но все вместе эти утверждения создают впечатление доказательности.
Нынче из-за постоянного употребления и смешивания с внушением и позиционированием псевдологика выродилась. И стала заурядной формой передачи повседневной вербальной информации вроде: "Я начальник — ты дурак".
В Элладе же, пацаны, все выглядело намного эффектнее.
Софисты относились серьезно к внешней стороне аргументации.
Вот образец софистики — отрывок из диалога Платона «Эвтидем»:
— Скажи, обалдуй, есть ли у тебя сука?
— Есть. И очень злющая.
— А есть ли у нее щенки?
— Да. И тоже очень свирепые.
— А их отец — пес?
— Естественно. Я даже лично наблюдал, как он имел эту суку.
— Пес этот твой?
— Конечно.
— Выходит так: раз этот отец — твой, раз твой отец — пес, значит, ты — братан этим щенкам.
Враги софистов называли их изящные словесные узоры «эристикой».
Греческий философ Платон (427–347 г. до н. э.) говорил, что умение софистов спорить — это "не искусство, а всего-то лишь — навык да сноровка".
Аристотель, брезгливо морщась, называл «эристику» софистов «псевдодиалектикой».
Но если учесть, что софистика прошла проверку временем, и ее изощренные приемы мы сразу же улавливаем, едва открыв любую страницу газеты или включив любую программу телевидения, то нельзя не признать, что вся культура современного нам мира не меньше, чем на половину, состоит именно из наследия «эристов» и "диалектиков".
Наиболее известными софистами были 2 крутых перца: Протагор из Абдер (481–411 гг. до н. э.) и Горгий из Леонтин (483–375 гг. до н. э.).
Протагор выдвинул следующую философскую концепцию: "Человек — мера всех вещей: существования существующих и не существования несуществующих". Основываясь на ней, он отверг доктрину существовавших до него риторических школ о том, что дискуссия — это средство для поиска истины и отстаивания нравственных принципов.
Протагор считал: в споре необходимо ставить перед собой только одну единственную цель — убедить аудитории в правоте оратора, и для воплощения этой цели следует использовать любые средства.
Этот древнегреческий мыслитель, когда его обвиняли в разжигании религиозной, национальной и социальной розни, в безыдейности и аморализме, парировал эти обвинения ссылкой на: 1) относительность и временность любого знания; 2) зависимость человеческих убеждений от конкретной ситуации; 3) различие в эмоциональном и физиологическом состоянии пиплов "в разное время воспринимающих разное по разному".
Горгий развил идею Протагора о том, что не может быть абсолютного ("истинного") знания о предмете, а могут быть от этого предмета лишь польза либо вред для конкретного перца, "меры всех вещей".
51 
