37 
— Я хотела бы, чтобы мы сначала заскочили ко мне, а потом шофер отвезет тебя в гостиницу, — сказала я. — Сегодня на вечер я наметила уйму интереснейших дел.
— Замечательно, — промямлил Тони без энтузиазма. Нет, он явно не в своей тарелке.
Бенджамин для меня расстарался — апартаменты были просто шик. У Тони глаза на лоб вылезли, как только мы вошли. Обожаю эту квартирку. Не слишком большая — всего три спальни, — но с изумительной террасой, опоясывающей все здание и усаженной кустами роз, зимними цветами и восхитительными лимоновыми деревьями. Ухаживает за моим садом Адаме, вьетнамец. Он встретил нас с поклонами и тут же подал мартини.
— Ленч ждет вас в Голубой комнате, мадам, — сказал Адаме в безукоризненной манере английского дворецкого. Все мои друзья пытаются переманить его, но Адаме хранит верность нам с Бенджамином, тем более что в Нью-Йорке мы не частые гости.
— Спасибо, Адаме. Можешь идти, я позвоню, когда ты понадобишься.
— Хорошо, мадам.
Живет Адаме в цокольном этаже, что очень удобно — легко и вызвать, и отослать в случае надобности.
Тони все ходил из комнаты в комнату, пока наконец не произнес восторженно:
— Просто сказка. В жизни не видел ничего подобного. А панорама из окна — вообще полный финиш.
— Что тогда скажешь насчет этой панорамы? — улыбнулась я, расстегивая пуговицы на платье.
Есть у Тони одно достоинство — свою роль он знает назубок, и, каким бы усталым он ни был, спектакль никогда не отменяется.
Он шагнул ко мне, обнял, и мы немного постояли, целуясь. Потом он опустился со мной на ковер и раздел меня.
— Добро пожаловать в Нью-Йорк, — прошептала я.
Роль он свою отыграл отменно!
Глава 13. ТОНИ
Пожалуй, мне еще никогда не попадалась такая девушка, как Александра, — само воплощение невинности, женственности, нежности и изящества. И выглядит изумительно. Чистенькая, аккуратненькая и такая юная… Я без ума от нее, ей-ей. Даже мысли о Нью-Йорке больше не возбуждают, не говоря уж о Фонтэн, которая меня не возбуждает вовсе. Так что, учитывая возникший треугольник, остается только одно — порвать с ней раз и навсегда. (Совершенно невозможно!) Разве что бросить «Хобо»и попытаться открыть свое собственное заведение подобного рода. Но тут возникает старая как мир проблема: где взять бабки?
Вот опять по проходу дефилирует стюардесса, вертя обтянутым тугой юбчонкой задом. Держу пари, что в Нью-Йорке ее кое-кто дожидается. Сэмми рассказывал, как однажды ему удалось трахнуться прямо в самолете, во время ночного рейса на юг Франции. Если ему верить, то они проделали это со стюардессой прямо в туалете — немного тесновато, не правда ли?
— Желаете что-нибудь? — с задушевной улыбкой проворковала мне стюардесса, не обращая внимания на сидящую по соседству со мной старую даму.
— Да, но только вряд ли это входит в ваше меню. Девушка хихикнула, мигом уловив послание. Нужно отдать должное этим красоткам — смекалкой они не обделены.
— Не желаете ли посмотреть фильм? — Она разгладила свою юбчонку.
— А других предложений у вас нет? Снова хихиканье.
— Пассажиры, которые уже смотрели фильм, предпочитают посидеть в хвостовой части самолета и просто отдохнуть.
Сомнений нет — для женщин я совершенно неотразим!
— Пожалуй, тогда я лучше посижу в хвосте.
— Хорошо. — Она улыбнулась, потом перегнулась к старушенции, строго сказала:
— Если хотите посмотреть фильм, то это за отдельную плату.
Мои ноздри уловили аромат ее духов — дешевых, но свежих.
Прошел лишь час с тех пор, как мы взлетели, но я уже понял, что скучать мне не придется.
Выждав для приличия минуты три, я встал и проследовал за мисс Узкой Юбкой в хвостовой отсек. Она раскладывала там с другой стюардессой по подносам тарелочки с холодным ростбифом, запекшимся картофельным салатом и сваренными вкрутую яйцами.
— Помощь не требуется? — игриво полюбопытствовал я, пытаясь протиснуться в крохотную кухоньку.
— Извините, пассажирам сюда нельзя, — ответила моя соблазнительница, приветливо улыбаясь, чтобы я, чего доброго, не обиделся. — Если не возражаете, отдохните пока в любом свободном кресле, я освобожусь, как только начнется фильм.
Ее подружка, загорелая, веснушчатая, тоже улыбнулась и, как мне показалось, даже украдкой подмигнула.
Я сел возле иллюминатора, взглянул на унылую и безжизненную серость неба и не заметил, как уснул.
37 
