48 
– Здравствуйте! – кивнул головой один из них.
Василий тоже поздоровался, все еще ощущая в душе тревогу.
– Как там Петровна? – спросил тот же человек.
– Кто? Раненая? – переспросил Харитонов.
– Ну да.
– Очухивается уже, – выдохнул Василий, соображая, что это, должно быть, те самые двое, что подходили к Григорию.
– Ты вот что, – задумчиво произнес говоривший. – Скажи ей, что мы тут ваш дом охраняем, чтоб никто не напал… Пусть быстрее лечится.
Молчавший до сей поры парень вдруг как-то надрывно замычал, глядя на говорившего.
– Да! – добавил тот. – И, конечно, скажи, что мы ее любим!
– А кто вы?
– Братья Корнягины…
Представившись, они ушли.
Харитонов затопил печь, нагрел грушевого отвару – чай уже кончился – и подошел к раненой.
Женщина лежала на спине, глядя в потолок. Заметив Василия, она приподнялась и опустила ноги на пол. Левой рукой взяла кружку и, не сводя глаз с Харитонова, поднесла ее ко рту.
– Там к тебе приходили… Петровна… – сбивчиво заговорил Василий, – братья Корнягины…
Глаза женщины ожили.
– А где они? – спросила она.
– Ушли. Сказали, что дом они стерегут… и еще сказали, что любят тебя…
Женщина опустила кружку на лавку и поманила Харитонова пальцем, а когда он нагнулся к ней поближе, обвила рукой его шею и крепко поцеловала в щеку. Тут же, ощутив, как ее слеза сбежала по его виску, он тоже обнял ее, прижал к себе. Так просидели они довольно долго, и ничто не нарушало их тишину, не было слышно ни выстрелов, ни пения птиц.
– Они из староверов, – рассказывала потом женщина, – наши, сибирские. Отец их прогнал, чтобы они людей нашли, и так вот братья к нам и вышли. А тут – война. Мы им пояснили, что надо выбирать, за кого и против кого бороться. Ну, раз они на нас вышли, – то нас и выбрали. Младший уже в плену побывал, так эти кулаки-изуверы ему язык вырезали, чтоб он за нас их не агитировал…
Григорий вернулся домой в хорошем расположении духа. Даже спросил у Петровны о ее ране. Налил в казанок воды, высыпал туда же какой-то крупы и сунул в печку, после чего уселся за стол и с хитрецой поглядел на Харитонова.
– Че эт ты такой странный сегодня? – удивленно покачала головой женщина.
– Мир будет, – улыбнулся Григорий. – Я договорился. Точнее, перемирие…
– Как?! – тоже обрадовался Василий.
Женщина нахмурилась.
– А так! – сказал хозяин. – Я бревно обтесывал и как раз сигарету закурил. Тут ко мне кто-то то ли из ваших подходит, то ли из ихних. И спрашивает дать ему закурить. Я ж ему сказал, што сигареты деньги стоют, за них трудиться надо, а не воевать. А когда он увидел, што это не самокрутки какие-нибудь, а настоящие Московской табачной фабрики, то согласился потрудиться. Тут у меня в голове и идея появилась, и я попросил ентого сходить ко всем остальным, и своим, и врагам, и сказать, что ежели не будут воевать, а будут мне памятник строить, то за каждый день работы плачу по три сигареты. И они все согласились!
– Как все?! – воскликнула Петровна. – Что, воевать не будут?
– Нет, на время постройки памятника будут жить мирно и сообща строить.
Это известие крайне изумило Харитонова, настолько же, насколько огорчило Петровну. Она не могла успокоиться от мысли, что ее соратники рука об руку с их же врагами будут мирно строить какой-то памятник. Просто не могла поверить в это.
– Хочешь – верь, не хочешь – не верь! – равнодушно бросил Григорий. – Кабы не была раненой, пошла б завтра с утра к памятнику и сама посмотрела.
– А и пойду! – твердо отрезала Петровна. – Сколько ж можно валяться!
– А ты, – обратился Григорий к Василию, – счетоводом будешь. Будешь людей считать и в конце рабочего дня сигареты выдавать.
Харитонов охотно согласился.
Неожиданно даже для Григория у будущего памятника сразу после восхода солнца собралось человек тридцать. Как такового памятника еще не было: просто рядом со взлетной полосой на небольшой полянке была выкопана широкая яма глубиной до двух метров и рядом лежал десяток обтесанных кедровых стволов.
– Так што делать, хозяин? – спросил один из собравшихся подошедшего к полянке Григория.
– У вас там бревна или кирпич есть? – по-деловому поинтересовался хозяин.
– Да есть несколько срубов, где уже никто не живет. Погибли все… – ответил кто-то.
– Ну так, – соображая, заговорил Григорий. – Разберите те дома и все бревна принесите сюда. Печи тоже принесите – пойдут на фундамент…
48 
