Последние отзывы

  118  

— Вот и отлично, — не растерялась Тереза. — В жизни все повторяется.

— Но ты пока еще ничего мне не посоветовала, — настаивала Дженнифер.

— Ты так считаешь? Хорошо, давай попробуем зайти с другой стороны. Знаешь, что говорил Франциск Ассизский? «Прощается то, что мы сами простили». Где ты найдешь лучшего советчика?

Дженнифер озадаченно молчала. Как это можно было применить к ее ситуации?

— Прекрасно, Тереза, — сказала она наконец. — Но кого я должна простить?

— На кого ты злишься больше всего? Кого считаешь виноватым в том, что с тобой случилось?

Дженнифер задумалась. Действительно, кто же виноват во всем? Том? Нет. Она ненавидела его, она горько сожалела, что ее угораздило связаться с этим лощеным ничтожеством, она проклинала тот день, когда обратила на него внимание. Но нет. Виноват во всем, конечно, не Том.

Может быть, Дональд? То же самое. Этот подонок рано или поздно свое получит, и она мечтала дожить до этого дня. Но не Дональд виноват в ее беде. Да, он обвел ее вокруг пальца, воспользовался ее жадностью, глупостью и наивностью, но злилась она не на него. Дженнифер злилась на себя за то, что когда-то Дональд Майклс был для нее идеалом. За то, что она восхищалась тем, как он оставляет с носом легковерные дураков, и с энтузиазмом помогала ему в этом.

Да, не надо себе врать: она служила слепым орудием мошенника и любила ничтожество. И винить за это могла только себя.

— Я сама во всем виновата, — сказала она наконец. — Больше всего злюсь на себя.

Тереза поощрительно улыбнулась, как улыбается учительница, услышав правильное решение трудной задачи от способного ученика.

— Что ж, теперь вспомни мой совет: «Прощается то, что мы сами простили». Расскажи комиссии, о чем ты жалеешь, объясни, что ты стараешься простить себе самой, и попроси, чтобы они простили тебя. — Тереза немного помолчала и серьезно спросила: — Ты готова себе все простить?

— Да, — сказала Дженнифер. — Мне кажется, что да.

— Тогда тебя простят, — сделала вывод Тереза и осенила девушку крестом на манер католического священника. — Иди с миром и не греши больше, дочь моя, — добавила она торжественно.

— Да, теперь я верю, что ты могла бы зарабатывать миллионы, — засмеялась Дженнифер. — У тебя это здорово получается. И ты сама об этом знаешь, не так ли?

Тереза самодовольно усмехнулась:

— Ты знаешь, что говорят о скромности? Говорят, что скромность — это искусство предоставлять другим узнать, какой ты замечательный человек. Вот что говорят о скромности.

— Я запомню это, Тереза. Ты просто замечательная.

— Ты тоже, дорогая, — ответила подруга. — Ты тоже.

К тому моменту, когда ее вызвали на заседание комиссии по досрочному освобождению, Дженнифер окончательно поняла, что Тереза не ошиблась. Сначала нужно было самой себя простить.

Дженнифер шла по коридору улыбаясь. Ей трудно было поверить, что она отправляется на такое важное для нее мероприятие, не потратив несколько часов на обдумывание своего туалета, без макияжа и не посетив парикмахерскую.

В отличие от обыкновения, Дженнифер не написала речь и даже не продумала ответы на возможные вопросы. Два года назад она не простила бы себе такой небрежности, но сегодня чувствовала себя абсолютно готовой. Она простила себе глупость, жадность и легковерие, которые привели ее к беде, и пообещала себе, что никогда не повторит прошлых ошибок. Ей оставалось только надеяться, что Тереза окажется права, и комиссия тоже простит ее.

— Еще ни разу я не просила о досрочном освобождении с такой уверенностью, что человек его достоин, — сказала Гвен Хардинг.

Она ждала у дверей комнаты для совещаний, чтобы проводить Дженнифер на заседание комиссии.

— Но это нелегко для меня, Дженнифер, — добавила начальница и заставила себя улыбнуться. — Была бы моя воля, вы бы никогда отсюда не вышли. Не представляю, как я справлюсь без вас.

Но у Дженнифер не было времени для ответа: судебный пристав открыл дверь и пригласил ее предстать перед Уэстчестерской комиссией по условно-досрочному освобождению. Гвен пожала девушке руку и прошептала:

— Удачи вам!

За столом в небольшой комнате сидело пять человек: трое мужчин и две женщины. Перед каждым из них лежала высокая стопка документов. Старшая из женщин ободряюще улыбнулась Дженнифер, а другая мрачно сказала:

— Садитесь, мисс Спенсер.

Неожиданно мужчины в унисон закашляли, прочищая горло, затем один из них спросил Дженнифер:

  118