60 
– Ты должна понять меня, Дорис, – вдруг сказал Брюс, – меня мучает то, что ты только что приехала от Лэма. – Она поняла его буквально и наивно ответила:
– Ну и что? Я же там живу сейчас.
Дорис находилась в состоянии возбуждения, снижающего порог восприимчивости… Ей хотелось его прикосновений… Хотелось, чтобы томившая ее любовная жажда была удовлетворена.
– Ты слышала мое условие? Я могу быть только единственным!
Она задохнулась от неожиданности – таким холодным он стал всего в один миг, как будто превратился в совсем другого человека. И как порой бывает в экстремальных состояниях, внезапно отрезвев, Дорис очень четко и лаконично сформулировала ответ:
– Я могу, конечно, гарантировать эксклюзивность. Но что я получу взамен?
И тут губы, только что уводившие ее в сладостный мир грез, стали складываться в уже знакомую осуждающую ухмылку. Она поняла: он ждал именно такого поворота событий.
– Я обеспечу тебе уютное гнездышко, – пообещал Брюс.
– Вы хотите сказать, что я никогда не смогу возвратиться сюда, в Блэквуд?! – Она произнесла это полувопросительно, полуутвердительно, явно поддавшись на его провокацию. Кажется, он отводит мне роль шлюхи, подумала она горько.
Зеленые глаза безжалостно блеснули, и он, изображая задумчивость, втянул щеки внутрь.
– Мой Бог! Так вот что волнует нашу крошку перед тем, как сдаться на милость победителя. Прощай старая жизнь, да здравствует новая!
– Сказать вам, Брюс, по какой причине я отказываюсь от почетной роли вашей любовницы? По очень простой: я не могу иметь дела с мужчиной, который самые интимные отношения сводит до уровня делового соглашения.
Если бы Дорис была в состоянии правильно оценить сложившуюся ситуацию, то поостереглась бы вступать в полемику с Брюсом. По его виду было ясно, что он готов на все.
Но Дорис так глубоко обидели, что соображения осторожности отступили на задний план перед болью, которую она испытала. Кроме того, она понимала, что он был слишком сильным человеком, чтобы позволить себе прибегнуть к физическому воздействию. Но самым ужасным для нее было то, что человек, которого она любила, обращался с ней как с вещью, имеющей ярлычок с ценой. Меж тем его глаза внимательно следили за каждым ее малейшим движением с таким странно безумным выражением, что Дорис усомнилась в том, что он ее слышал. Она принялась инстинктивно противиться, когда он, поймав руку, стал опять притягивать ее к себе. Сейчас он казался Дорис диким, примитивным самцом-хищником.
Однако сопротивление ее было обречено на провал. Брюс начал садистски медленно вводить ее в искушение, пробуждая чувственные инстинкты. Мастерство и тонкость, с какими он действовал, говорили о том, что Брюс знал, что нежностью можно добиться гораздо большего, чем грубой силой. Тяжело дыша – и это было единственным проявлением его состояния, – Брюс отстранился от Дорис, чтобы заглянуть ей в глаза. Когда их взгляды встретились, он понял, что она сдалась.
Молча Брюс погрузил руку в ее огненные кудри и пропустил их сквозь пальцы, как жидкий огонь. В глазах его светилось нескрываемое восхищение. И когда он снова прильнул к ее медовым губам, она вручила ему себя со странной отвагой.
Любовь, охватившая ее, не оставила ей другого выбора. Интересно, понимает ли он, что все, происходящее между ними, предопределено свыше, спрашивала она себя.
Он почувствовал ее трепет и позвал по имени. И имя ее вырвалось из его уст как крик боли. Дорис нуждалась в понимании и нежности, но и этот всплеск какой-то животной страсти не мог не подействовать на нее.
Она подняла руки, чтобы притянуть голову Брюса к своей груди. Вот он, единственный мужчина, который ей нужен в жизни!
– Папа! – Дверь с громким стуком отлетела к стене, и, мгновенно отреагировав, Брюс оказался между Дорис и сыном. Нескольких выигранных секунд ей вполне хватило, чтобы прийти в себя и поправить одежду.
Когда она вышла из-за спины Брюса, маленькая фигурка, словно подброшенная мощной пружиной, повисла на ней. Боковым зрением она отметила, что старший Кейпшоу внимательно наблюдает за ними. Непроницаемое выражение лица успешно скрывало его подлинные мысли.
– Ты останешься на чай? – с некоторой тревогой спросил Пол у Дорис, освободив ее от своих жарких объятий. Она не успела что-либо придумать, как вмешался Брюс.
– Я считал, что ты, Пол, уже на дне рождения. Там, кстати, обещали какое-то замечательное мороженое! Разве кто-нибудь сумеет отказаться от такого соблазна? Хотя, постой, – добавил он хитро, – я, кажется, знаю такого человека.
60 
