— Справедливо. Но я думаю, тебе нужно три, чтобы было справедливее всего. Где мой ноутбук?
— На столе рядом с тобой. Вместе с книгами, папками, ручкой и блокнотом. И я нашла твой шнур от модема и воткнула в телефон. Туалетные принадлежности в ванной, ярлыки с одежды срезаны, а чемоданы аккуратно вложены, один в другой. Они в шкафу.
Джон поежился. Она управилась со всем этим за пятнадцать минут?
— Я просто в ужасе от тебя. Как я теперь жить буду? Мне нужен… мне нужен развал.
— А мне нужен порядок. Порядок побеждает, потому что всегда может превратиться в развал, но в развале очень сложно навести порядок, когда он… развален.
Джон ущипнул переносицу и состроил рожу.
— И я даже кофе еще не попил. Давай, чистюля, пойдем раздобудем чего-нибудь поесть.
Джейн взяла сумочку и папки с материалами конференции, которые они получили вчера вечером.
— Я уже посмотрела, завтрак накроют в банкетном зале, который потом поделят раздвижными дверями на три отдельные комнаты для собраний. Там три заседания по полтора часа с девяти до пяти. И ты, наверное, захочешь побывать на семинаре по работе правительства: «Ограничение власти федерального правительства. Удачная затея или путь к всеобщей коррупции?» Харрисон обязательно придет, верно? Если только ты не считаешь, что сенатора больше интересуют проблемы кислотных дождей или авторского права.
— Уж точно не кислотных дождей. Он не верит в такие вещи, которые, по мнению его сообщников, могут ударить по их карманам. Хотя мне интересен семинар по авторским правам. — Они вышли в коридор, дверь захлопнулась и заперлась за ними. — Черт. Я забыл свою карточку-ключ.
Джейн протянула ему ключ вместе с наклейкой, на которой было напечатано: «Профессор Джон Романовски ».
Он пришлепнул ее на грудь, потому что уже выяснил, что споры с его «товарищем по комнате» напоминают попытки ставить друг на друга стеклянные шарики.
— Ты начинаешь меня раздражать, Джейн. Прекрати быть такой чертовски совершенной.
Джейн нажала кнопку лифта.
— Я не совершенна. Я нервничала и слишком много вчера выпила, и уже проглотила три таблетки аспирина, а то голова раскалывается. Я живу в комнате с ворчливым неряхой, который явно не любит утро, даже прекрасное, и у меня ощущение, что если тебя, такого большого, волосатого и мужественного, не держать на коротком поводке, ты разрушишь себя за десять минут.
— Отлично. Истинная тетушка Мэрион. Не хватает только фартука, — пробормотал Джон, сворачивая за угол, и увидел сенатора Харрисона с его верным Тонто[15], то есть Диллоном Холмсом, которые уже стояли у лифта.
— Доброе утро, дорогая Джейни, рад встрече. И вам доброе утро, Джон. Прекрасный день, верно? — Сенатор Харрисон уж точно любил утро, потому что был причесан, ухожен, и от него пахло так, словно кто-то опрокинул на него полфлакона дорогого одеколона. — Вы позавтракаете с нами?
— О, спасибо, сенатор. Но в программе сказано, что будет шведский стол, и места не фиксированы, так что вы вовсе не должны…
Она замолкла, когда Джон украдкой наступил ей на ногу и заявил:
— С удовольствием, сенатор. Вот и лифт. Диллон, ты тоже завтракаешь или просто хочешь проехаться с нами на лифте?
— Очень смешно, Джон, — натянуто улыбнулся Диллон.
Джон отвесил ему презрительный поклон и подождал, когда тот войдет в лифт. Стыд и позор. Всякий раз при виде Диллона он не мог справиться с собой и начинал острить. Нет, ему никогда не сыграть чудаковатого профессора.
В тишине они спустились на первый этаж.
Все расступились, пропуская Джейн вперед, и Джон поспешил за ней. Харрисон и Холмс шли позади.
— Эй, притормози, куда бежишь?
— Ты просто несносен. Подлизываешься к Харрисону, ехидничаешь с Диллоном, который ведет себя исключительно по-джентльменски со мной — и с тобой. И вообще, с чего ты решил, что я хочу позавтракать с ними? Разве не достаточно того, что всю неделю мы будем сидеть за одним столом во время ланча и ужина? Сегодня воскресенье, а воскресенье — мой выходной. Могу я хоть немного развлечься?
— Я думал, ты уже развлеклась, расставив мои туалетные принадлежности по алфавиту. Или по размеру? Назначению?
Она повернула голову и пристально посмотрела на него, не останавливаясь.
— Не смешно. И я не развлекаюсь. Знаешь, утром я говорила с родителями, пока ты принимал душ. К счастью для тебя, вчера они позвонили Молли. Иначе приехали бы уже этим утром, как раз вовремя, чтобы услышать твое жалкое подражание Спрингстину. Было бы чудесно, верно? И знаешь, плохой голос в ванной лучше не становится.