Но... читается легко и любовь-морковь
56 
— Снова отмечаешься у мамы с папой? — спросил Джон, протягивая ей тарелочку с кусочками моцареллы в сухарях.
Джейн взяла один, откусила, поборолась с теплым тягучим сыром, наматывая нить на язык, откусила и сунула все в рот.
— Господи, — Джон покачал головой. — Не делай так больше, ладно?
— Извини, — она облизала пальцы один за другим.
— И так тоже не делай. Или хочешь сказать, будто не знаешь, что творишь?
Джейн облизала последний палец.
— Творю? Ничего я не творю. Они просто жирные, вот и все, — тут ее глаза расширились. — Ой…
— Да, — ухмыльнулся Джон. — Ой.
— Ой… Нет, я не… Я не хотела заводить… То есть я не нароч… Прекрати надо мной смеяться!
— А иначе я обижусь. То есть ты не хотела — что ты собиралась сказать? Ты не хотела меня заводить?
— Нет, конечно, нет. Зачем? Он шагнул ближе:
— Не знаю, зачем, но ты это делаешь. И часто. Безо всяких усилий.
— Ну… Это же твои трудности, верно? — выдохнула Джейн. Ну почему у него такие потрясающие глаза? Она отступила на шаг, чувствуя, как поддается его росту, пылкому взгляду и теплому тягучему ощущению внизу ее живота.
Он улыбнулся уголком рта. Очень славно для такого великана. Почти восхитительно, если бы только ей не хотелось найти где-нибудь стремянку, приставить к его широкой груди, забраться вверх и врезать ему прямо в нос.
— Значит, мои? — продолжал он радостно, что ее бесило. — Мы спим вместе, Джейни, помнишь?
— Может быть, это и твои трудности тоже?
Ну что ж. Двадцать четыре часа жизни правильной девочки, которая выбралась на сомнительный отдых, и вот она на перепутье. Хорошая девочка, плохой мальчик. А если девочка похуже, может, и мальчик получше?
— А что, если… — Она замолчала и облизала губы. — Что если я скажу «да»?
— Да? — Улыбка Джона погасла. — Что — да? Джейн вздохнула. Молли справилась бы гораздо лучше.
— Да, ну… ну… ты знаешь. То самое.
— Господи Иисусе, — Джон запустил правую руку в волосы. — Я создал чудовище… Джейн, я пошутил. Просто пошутил.
Она не знала, как ей удалось улыбнуться — было очень больно.
— Я тоже. Купился?
Джейн взяла с тарелки, которую он все еще держал, еще один кусочек моцареллы, откусила половину и оставила ниточку сыра висеть в воздухе. Обвила ее вокруг языка, медленно затянула в рот.
— М-м-м… так вкусно. Увидимся, Джон, мальчик мой.
Пусть страдает. И она прошмыгнула мимо него, чтобы найти ванную и ненадолго уединиться.
А нашла Диллона Холмса, который преградил ей путь, пока она обходила толстяка с пляжа — все еще с сигарой во рту.
— Вот и ты, Джейн, — Диллон положил ей руку на талию и повел к сенатору, который расположился у переносного бара со стаканом лимонада в руке.
Лимонад? Чуть раньше она видела его со стаканом неразбавленного виски.
Джейн огляделась, увидела телекамеры и все поняла.
Конечно. Лимонад.
— Я нашел ее, сенатор, — радостно прощебетал Диллон, поставив Джейн справа от большой шишки.
— Сенатор, — произнесла Джейн, выуживая из глубин памяти все правила этикета, которые мама годами вбивала в ее голову. — Я хочу поблагодарить вас за то, что вы пригласили нас с профессором на этот вечер. Чудесная вечеринка.
— Это я благодарю вас, Джейни, — сенатор обнял ее за талию. Пониже. — Но сейчас пришло время заработать себе на ужин или хотя бы на канапе. Диллон, мы готовы.
Рука сенатора скользнула еще ниже. Джейн хотела отойти, но прямо перед ней выросла камера и микрофон. Неожиданно включился свет, и какой-то человек, глядя в камеру, рассказал о том, что сенатор Обри Харрисон, главный кандидат своей партии на президентские выборы следующего года, приехал в Кейп-Мэй побеседовать с мировыми умами, лидерами промышленности и, конечно, с «рядовыми людьми».
Джейн покосилась влево, выискивая Джона, и подумала: «Угадай, кто ты в этом списке, Джейни. Ну, вперед, догадайся».
Репортер повернулся, все еще перед камерой, и произнес:
— Добрый вечер, сенатор Харрисон. Позволю себе сказать, что для Нью-Джерси большая честь принимать у себя любимого сына.
— Спасибо, Джим. Для меня нет лучше места, чем великий штат Нью-Джерси.
И пошло-поехало.
Джейн подумала, что, поскольку «Джим» стоит прямо перед ней, можно тихонько выйти из кадра, но сенатор крепче сжал ее талию. Нет, не талию. Его рука лежала ниже талии.
Она пыталась слушать интервью.
— За годы я беседовал со многими специалистами на разные темы, но лучший способ узнать, что происходит тут, в траншеях, так сказать, поговорить с людьми, которые каждый день проводят в этих траншеях. Как, например, Джейни Престон.
56 
