Уничтожить «жучок», если он существует. У них кое-что началось на берегу, и ему хотелось довести это до конца. Тоже сегодня ночью.
— А что я делаю? — Джон выхватил чистое белье и нейлоновые шорты из верхнего ящика комода, быстро проверил, не пропало ли чего-то, и осознал, что даже если так, то все равно не поймет, — и отправился в ванную.
Ему нужен холодный душ. Шесть раз.
Почему? Разве она не сказала тогда, что хочет, чтобы он сделал шаг, хочет с ним развлечься? Не с Холмсом. Тот лишил себя всех шансов, благослови его господь.
Она ему в этом призналась.
Но потом сказала, что просто пошутила.
Потому что он сказал ей, что просто пошутил.
— Ты ужасное трепло, Джон Патрик, — проворчал он, включив душ и сунув голову под тонкие, как иглы, струи.
Но он не может воспользоваться Джейн.
Почему нет?
Она не собиралась жить с ним в одной комнате. Она правильная, славная девочка.
Ну и? Что значит — славная девочка? Она же взрослая. Мы оба взрослые. И мы вдвоем в одной комнате.
Дело в этом?
Нет. Он не похотливое животное, которому все равно, с кем спать.
Тогда кто же он? Он выключил душ, быстро и не слишком тщательно вытерся, натянул трусы и шорты.
— Джейн! — он ворвался в комнату, все еще вытирая волосы полотенцем для рук.
Она вешала его спортивную куртку. Такая чертовски домашняя. Чертовски аккуратная.
Играет в дом?
Нет. Джейн не живет в мире грез. У нее свой бизнес, она удивительно разумная и зрелая. Она может говорить о том, что не прочь поразвлечься, может сетовать на скучную жизнь, но не прыгнет к нему в постель только потому, что он под рукой, только для того, чтобы немного развеяться.
Нет. Она захочет обязательств. Слов любви. Свадьбы.
И он поймет, ведь с такими женщинами, как Джейн Престон, не спят, если не готовы все это дать.
Джон неожиданно понял, что, может, ему и не нужен был холодный душ.
— Ты хотел что-то спросить? — Джейн прошмыгнула мимо него в ванную, начала подбирать их промокшую одежду и вешать на перекладину душа.
— На самом деле нет. Я просто немного проголодался после всей этой беготни и подумал, может, заказать чего-нибудь?
Она посмотрела на него через плечо, держа его мокрые, все в песке, черные трусы. О боже. Ну и картина.
— Думаешь, у них есть пицца?
— Я… я пойду узнаю, — он попятился, споткнулся о ботинки и едва не рухнул на пол. Пора взять себя в руки, а то он убьется. Или Джейн, которая хватает его белье, доведет его до белого каления.
Через сорок минут Джейн — после того, как позвонила Молли и наболтала ей всякой ерунды, — полулежала в кровати под одеялом и читала его книгу, а Джон щелкал телевизионным пультом в поисках спортивного канала и воскресного бейсбола.
Ему очень хотелось перевернуть комнату, обыскать ее. Джейн, аккуратно и педантично сворачивая, складывая и вешая вещи, облегчала ему проверку. Живи он тут один, комната уже выглядела бы так, будто в ней взорвалась бомба, и он не догадался бы, что кто-то рылся в его бардаке, если только ему не оставили бы записку на зеркале.
Завтра. Он перетряхнет комнату завтра. Джейн уже сообщила, что пойдет на одно из первых заседаний, по поводу обедов в общественных школах, а он заявил, что никуда не пойдет и будет разбираться в своих записях.
И вот они лежат, каждый в своей кровати. Один сходит с ума, вторая ничего не замечает… или хорошо притворяется, будто не знает, что мужчина, который находится рядом, борется с очень похотливыми мыслями.
Принесли пиццу, которую он заказал в местном магазине, и две содовых.
Джейн села на колени и знаком велела ему поставить коробку на ее кровать и сесть рядом. Она подняла крышку и улыбнулась, вдыхая запах.
— О, небо! Понюхай, Джон. Как вкусно пахнет!
Во взгляде Джона читался нарастающий ужас, как он описал бы это в своей книге.
— Конечно. Замечательно.
Он только что понял — на пицце есть сыр. Тот сыр, который тянется, когда его кусаешь, и Джейн будет наматывать сырную ниточку на язык и… и он покойник. Осознай это. Покойник.
Как пали сильные…[20]
Джейн взяла на себя раздачу пиццы, отделила для него кусок и положила на салфетку.
— Осторожно, горячая.
— Я люблю горячее, — заявил Джон и откусил. Прекрасно. Сырный ожог. Прямо на нёбе. Но не скажет же он Джейн, что она права.
— М-м-м… хорошая пицца, — он быстро схватил содовую.
— Не слишком горячая?
Джон потрогал нёбо языком. Интересно, там ожог второй или третьей степени? Что с ним? Он всегда был относительно здравомыслящим, зрелым, даже воспитанным. Ну, может, не очень. Но он не всегда был мужланом, так ведь?