127 
Дули, зажав рукой рот, чтобы не расхохотаться, хлопнул Томаса по плечу и махнул рукой, призывая его к молчанию. Похоже, подумал со вздохом Томас, его хладнокровного ирландского друга наконец-то охватил охотничий азарт.
Хервуд протянул Максвеллу большой пакет, и оба они опустились на землю. До Томаса явственно доносилось бормотание, но, несмотря на все свое старание, он не мог разобрать слов.
Минут через пятнадцать, во время которых голос Максвелла то поднимался, то опускался почти до шепота, хотя слов по-прежнему нельзя было разобрать, он вытащил трутницу, высек огонь и поджег пакет.
В свете пламени Томас разглядел лежавший на земле возле Максвелла мешок. В следующее мгновение Максвелл развязал мешок и, вытащив оттуда белого петуха, протянул птицу Хервуду, уже державшему наготове нож, лезвие которого слабо поблескивало в лунном свете.
Дули поспешно перекрестился.
— Нам не следует на это смотреть, Томми. Я слышал о таких церемониях. Черная магия, вот что это такое. Мы отправимся прямиком в ад, если станем на это смотреть, как пить дать!
Не отрывая зачарованного взгляда от Хервуда с Максвеллом, Томас нетерпеливо махнул Дули, чтобы тот замолчал. В следующую минуту Хервуд отрубил петуху голову и сунул его снова в мешок. Максвелл тем временем собрал с оловянной тарелки пепел от пакета, ссыпал его тоже в мешок и, размахнувшись, бросил мешок. Раздавшийся в следующее мгновение всплеск сказал Томасу, что Максвелл кинул мешок в пруд.
Сэр Ральф вскинул голову. Даже на таком расстоянии Томас почувствовал переполнявшую Хервуда… гордость?.. Облегчение? Он сделал знак Дули незаметно отползти влево. Хервуд пожал руку Максвеллу и, повернувшись, зашагал по тропинке в их сторону.
Как только Хервуд прошел мимо них и его поглотила тьма, Томас вновь махнул Дули, показывая, чтобы он продолжал двигаться влево, отрезая Максвеллу путь назад, а сам стал забирать вправо, стремясь выйти прямо на Максвелла.
— Привет, Максвелл, — произнес он мгновение спустя, вырастая словно из-под земли перед шагнувшим было вперед человеком со сросшимися черными бровями. — Если ты не возражаешь, я возьму пакет.
В этот момент за спиной Максвелла появился Дули, но Максвелла, похоже, ничуть не расстроило, что он попал в западню.
— Пакет? Вы, вероятно, ошиблись. Я сжег его несколько минут назад. Да вы и сами, должно быть, это видели, если наблюдали за нами.
Томас улыбнулся.
— Я также видел, как ты играешь в карты, Максвелл. — Он протянул вперед руку. — Как и твою работу в саду Тауэра. Ты в сущности замечательный человек, и Маргарите чрезвычайно повезло с тобой. Вне всякого сомнения у тебя, мой друг, много, очень много талантов. Но у Маргариты есть также и я, и я не наемный помощник, но человек, который любит ее больше жизни и с радостью убьет всякого, кто встанет между мной и моим решением помешать ей совершить какую-нибудь глупость. Мы понимаем друг друга, не так ли, Максвелл? Я всей душой надеюсь на это.
— На твоем месте я бы не стал с ним спорить, парень, — вмешался в разговор Дули. — Он много улыбается, наш Томми, и иногда перебарщивает, пытаясь доказать, что не слишком-то умен, но его любовь к злым шуткам по крайней мере с милю длиной. Я бы сказал, что Томас Джозеф Донован еще та штучка. Так что советую тебе сделать так, как он говорит.
— Донован, э? Хорошо. Я слышал о вас. Она, вероятно, доверяет вам даже больше, чем следует, если рассказала вам о том, что стоит за словами «мой друг». — Максвелл пожал плечами. — Но я обещал Маргарите, что принесу ей признание Хервуда. — Он сунул руку в карман и достал толстый пакет. — Она считает, здесь должно быть достаточно доказательств, чтобы упечь Хервуда с Лейлхемом в тюрьму навечно. Слышал от нее, что речь идет о какой-то давней попытке предать интересы страны. Он сыграл нам на руку, этот Хервуд, благодаря своему суеверию, любви к гаданиям и прямо-таки паническому страху смерти. «Щит непобедимости»! Ха! Как только можно верить в такое?! А теперь он считает, что никогда не умрет. Расправиться с остальными было просто детской забавой, но Хервуд настоящий хищник. Почти такой же, как Лейлхем, хотя этот разумеется, будет пострашнее.
Она вас любит, вам это известно? А вы ее любите? Я хочу сказать, вы действительно ее любите?
— Вполне достаточно для того, чтобы отшлепать по ее нежной мягкой попке, когда все это закончится, — проговорил рассеянно Томас и, взяв в руки пакет, поднял бровь, почувствовав его толщину. Похоже, Хервуд был большим грешником. Он посмотрел Максвеллу в глаза.
127 
