17 
– Это только слова. Мне плохо, очень плохо.
– Время, Андрон, время. Мы должны выстоять. – Впервые он сказал «мы», давая понять, что горе-то общее.
– Значит, мне нужно время, – вздохнул Андрон.
– Включайся в работу – вот тебе мой совет.
– Сейчас я не способен ни на что.
– Преодолей себя, сынок.
– Не сейчас… – Слух резануло привычное «сынок». Как страшно… Отец больше никогда не обратится к нему так. Ни отец, ни мама. Остался Марков, который считает, что ему позволено называть Андрона сыном. Нужно будет попросить его больше не делать этого, но пока у Некрасова не было сил спорить.
– Я верю в тебя! – Леонид Игнатьевич сам чувствовал, как отдает приторным пафосом от его слов. Но он произнес их.
– Мне бы вашу выдержку, дядя Леня…
Родителей больше нет. Столько недосказано, столько осталось таких «недо». Казалось, в жизни не могло произойти ничего более ужасного, непоправимого и несправедливого. Да и стоит ли вообще чего-то ждать от такой жизни?
Некрасов долго и упорно доказывал, что он взрослый, самостоятельный, что он – творец собственной судьбы. Теперь же чувствовал себя ничтожной букашкой, зависимой и жалкой. Андрон раскис. От него ничего не зависит. Он может сколько угодно кричать о том, какой он умный, способный, решительный. Какой во всем этом толк, если на самом деле все решает случай? Андрон впал в депрессию. Отчаяние пригибало его к земле, ставя крест на честолюбивых планах.
Все потеряло смысл. Только Маша и Марков каким-то чудом удерживали его от необдуманных и отчаянных поступков. Горе словно проверяло Андрона на прочность. Его поведение внушало опасения. Он не желал общаться с миром, который так жестоко обошелся с ним. Отшельничество Андрона было пугающим. У Маши щемило сердце. Перед ней был другой человек, незнакомый, непредсказуемый, слабый. Нужно было во что бы то ни стало вывести Андрона из этого состояния. Как? Маша заручилась поддержкой Маркова. Вместе день за днем они внушали Некрасову, что нужно идти дальше, не злиться, не впадать в отчаяние. Жизнь всегда была к нему щедра, а теперь она просто-напросто показала, что может быть другой.
– Ты сильный, у тебя все получится, – не уставала повторять Маша.
– Андрон, родителям не нравится то, что они видят с небес, – вторил ей Марков.
– О чем вы, дядя Леня? – Андрон не мог скрыть раздражения. – Я почти не сплю! А когда все-таки мне удается заснуть, я вижу один и тот же сон. Аэропорт. Родители поднимаются по трапу, а я пытаюсь докричаться до них и заставить их вернуться. Я срываю голос, но они не слышат меня и поднимаются в самолет. Я вижу, как самолет выруливает на взлетную полосу, и просыпаюсь в холодном поту… Я уже боюсь закрывать глаза.
– Время, сынок. – Марков по-отечески обнял его. – Потерпи, должно пройти время.
– Сколько бы ни прошло месяцев, лет, я не смогу избавиться от этого.
Марков знал – лучший способ для выхода из депрессии – работа. Он старался убедить Андрона, что без него дело его родителей обречено. Бизнес, которому они отдали столько лет, окажется под угрозой.
– Хватит, Андрон. Возьми себя в руки. Мне без тебя не справиться. Самое лучшее, что ты можешь сделать в память о родителях, – работать не покладая рук. Отец успел многому научить тебя. Теперь ты на его месте. Ты главный. Это говорит о том, как он тебе доверял.
– Да, это завещание… Как странно. Отец никогда не говорил со мной об этом.
– Документ был составлен незадолго до… катастрофы.
– Ты что-нибудь знал о завещании?
– Нет. – Марков не лгал.
Это завещание выбило его из колеи. Оно все меняло и было так некстати. Теперь участь Андрона предопределена. Марков взглянул на юношу с жалостью. Нет, это не было сочувствие в связи с гибелью его родителей. На какой-то миг Маркову стало жаль этой обреченной молодости. Андрон занял место, предназначавшееся не для него.
– Вы же были друзьями, – настаивал Некрасов, – и он ни словом не обмолвился?
– Может быть, он что-то чувствовал? Хотя… – Марков разволновался. – Теперь гадать бессмысленно.
– Что же делать?
– Постепенно включайся в работу. Я всегда рядом. Я помогу, можешь на меня рассчитывать.
– Мне бы на самого себя как-то рассчитывать…
– Все, Андрон Егорович, все! Пришло время идти вперед. Слышишь?
Леонид Игнатьевич привел доводы, которые не оставляли Андрону выбора. Некрасов с головой окунулся в работу. К тому же ему предстояла практика в Англии. Теперь в память об отце он не мог отказаться. На это время ответственность за деятельность фирмы возлагалась на Маркова. Это было на руку Андрону. Ему было нужно время, чтобы привыкнуть к переменам. Все-таки хорошо, что у него есть Марков. Если бы не он, если бы не его настойчивость, Андрон не смог бы выбраться. Так считала и Маша:
17 
