102 
– Мы придем. – Он улыбнулся. – С холодными эмоциями и горячими сердцами. По крайней мере, попытаемся. Все мы цивилизованные люди, Анна, а ты так умна, не могла бы ты, работая над картиной в целом, быть менее склонной к кровопусканию?
Анна посмотрела мимо Миллера на Джоша, который стоял у высокого окна, глядя на площадь внизу. Его профиль резко выделялся в солнечном свете.
– Картина в целом – это двое людей, Фриц, и все, что они когда-либо значили друг для друга. Он способен стереть это из прихоти, но Дора не может, она более упорная, более серьезная. Она ему поверила, поверила в него, вложила в его руки свое будущее, а он однажды разжал руки и выбросил его, а ей сказал, что у них нет совместного будущего и никогда не было. И казалось, сделал это без угрызений совести, но это невозможно для Доры. Ты просишь ее быть такой же черствой, как он, уйти от близких отношений, их надежд и мечтаний, ни разу не оглянувшись назад. Она так не может. И по справедливости, не должна.
Анна чувствовала, что Джош отвернулся от окна и смотрит на нее. Женщина встретилась с ним глазами и была поражена, заметив в них глубокую печаль, которая меняла весь облик. Его лицо больше не казалось жестким; он выглядел старше, чем в зале суда, более изможденным и на грани отчаяния. Анна нахмурилась, пытаясь понять то, что увидела, но с нею говорил Миллер, и она повернулась спиной к Джошу.
– Ты потрясающая, Анна. – Он медленно кивал головой, выпятив нижнюю губу. Это потрясающее вступительное положение. Как может судья, услышав это, не подумать, что Джош подлый негодяй, который должен дорого заплатить за содеянное?
Анна улыбнулась ему, и Миллеру показалось, что ее глаза блеснули озорством – хотя, может быть, это было ошибкой, подумал он, потому что никто никогда не видел в холодной, отчужденной Анне Гарнетт даже намека на озорство.
– Я подумала, что вы предпочли бы выработку совместного соглашения за закрытыми дверями, а не ожидание судебного разбирательства – сказала она. – Это могло бы внести изменения в наш разбор в понедельник.
Он хмыкнул.
– Возможно. Но ты знаешь, Анна, все эти золотые слова далеки от реальной картины; это как зеркало в комнате смеха, где все...
– Мы что, собираемся стоять здесь весь день? – снова спросила Дора. – У меня масса дел.
– У нас тоже, – поспешно сказал Миллер. – Прошу прощения, что задержал вас мисс Четем. Увидимся в понедельник утром, Анна, у тебя в офисе.
Когда Миллер удалился, Анна снова взглянула на Джоша, который записывал что-то в блокнот и продолжал писать, следуя за Миллером. Его шаги были широкими и уверенными. Он не поднял глаз.
– Сукин сын, – высказалась Дора. Было неясно, кого она имела в виду, а Анна не стала спрашивать. Они молча пошли по коридору. – Что такое заседание раскрытия? – спросила она несколько минут спустя, когда они подошли к машине Анны.
– Встреча, на которой каждая сторона раскрывает, какой информацией располагает другая сторона, и как это может быть использовано.
– Ты имеешь в виду, что выдашь им все до судебного разбирательства?
– Я имею в виду, что мы рассмотрим все факты и свидетельские показания. Это не дает преимущества ни одной из сторон, раскрытие помогает обеим сторонам.
– И в твоем офисе, – сказала Дора, помедлив. – Это хорошо. Они знают, что должны прийти к нам.
– Это ничего не значит. – Анна бросила взгляд назад, вливаясь в поток машин на шоссе. – Муж и его поверенный почти всегда приходят в офис поверенного жены; и мы пошли по этому пути, даже если речь идет не о муже и жене. Это что-то вроде архаичной учтивости, которая теперь не имеет большого значения, но еще соблюдается.
– Наверное, потому, что они знают, что это не обычный случай, – сказала Дора, так как Анна молчала. – Я думаю, это могло бы попасть в выпуск вечерних новостей, если бы радио и телевидение знали об этом. Но они не узнают; кто бы им сказал? Джош не любит рекламы, а мой отец умер бы, если бы это попало на телевидение. Он страшно боится, как бы кто не разузнал об этом. Ты его помнишь? Он мне сказал, что едва помнит тебя. Мне кажется, он просто не обращал внимания на тебя. Мама говорила, что отец не любит детей, Я единственная, кого он любил. Тебе надо с ним встретиться когда-нибудь, Винс может быть очень милым, когда захочет. Весь сосредоточенный на себе, но все мужчины такие; нужно знать, на какие кнопки нажимать, чтобы они показали себя с лучшей стороны. С ним я это могу делать; мы с ним ладим лучше, чем с моей матерью. Ему это нравится, ты знаешь; если хочешь знать, он действительно постарался сделать меня больше похожей на него, чем на мать. Забавно, я действительно не такая, как она; я похожа на них обоих, но с ним легче, потому что отец не говорит мне, что делать, а мама засыпает советами. Мне нравилась его вторая жена но она ушла от него сразу же после выборов. Я предполагаю, что он хотел бы, чтобы та оставалась под боком, когда его выбрали. Он в самом деле сходит с ума от этого сенаторства, поэтому так настроен против этого процесса. Хотел, чтобы я отказалась от него, знаешь. Мне стало не по себе, бедный папа, я никогда не слышала, чтобы он так старался настоять на своем. Сказал мне не продолжать работать с тобой; а приехать в Вашингтон и играть роль хозяйки на его приемах. В любом случае, я могу сделать это после того, как мы выиграем свой процесс; это отличное место. Я ему еще нужна, отец действительно хочет, чтобы я была рядом с ним.
102 
