13

Как и все в этом отеле, номер Маршана был фешенебельным, но взгляд Софи притягивали не антикварная мебель и не раритетные безделушки, а личные вещи Филиппа, разбросанные вокруг. Люк молча стоял у окна, пока она бродила по комнате.

Что я здесь делаю? — спросила она себя, оглядываясь по сторонам. Филипп же ясно дал понять, что для нее нет места в его жизни…

— Она еще думает?..

Софи повернулась на звук его голоса. Почему-то она сразу поняла, о чем идет речь.

— Нет, Люк, ей не нужно было думать. Розалин хочет этого ребенка, очень хочет.

Она увидела, как молодой человек облегченно вздохнул, словно какая-то тяжесть свалилась с его души.

— А уже заметно, что она… — Теперь в его голосе не было страха, только потребность услышать хоть что-нибудь о любимом человеке.

— Нет, еще слишком рано. Хотя она уже сейчас считает, что выглядит ужасно толстой, — с улыбкой сказала Софи.

— О, я уверен, что это не так. Она всегда будет красивой, — возразил Люк.

— Может быть, вы сами скажете ей это? — мягко предложила она.

— А ты как думаешь, Филипп?

Вздрогнув от неожиданности, Софи резко обернулась.

— Проклятые каблуки! — воскликнула она, едва не теряя равновесие.

Стоящий за ее спиной Филипп наблюдал за происходящим с загадочным выражением лица.

— Почему бы тебе не снять их? Уверен, тебе сразу станет легче.

Все-таки у него невероятно соблазнительный голос. Голос, который буквально ощущаешь физически, как будто он проникает в кровь и течет вместе с ней по венам. Софи пошевелила пальцами в туфлях…

— Когда я думаю о тебе, то всегда представляю, как ты идешь босая по пляжу.

Их глаза встретились — и время остановилось. Софи не могла не двинуться, не вздохнуть. С трудом сдерживаемая страсть, рвущаяся из обоих, казалась чем-то материальным.

Люк, слишком поглощенный своими переживаниями, чтобы заметить происходящее с другими, ошеломленно произнес:

— Я стану отцом. — Было очевидно, что новость не укладывается у него в голове.

Филипп с трудом перевел взгляд на племянника. Но его раздражение тут же сменилось искренним сочувствием, когда он увидел потрясение в глазах Люка.

— Кажется, так оно и есть.

Оттенок сомнения, прозвучавший в этих словах, снова заставил Софи ощетиниться и броситься в атаку.

— Здесь не место словам «кажется», «по-видимому» или «возможно». Розалин беременна и он — отец! Или ты хочешь сказать, что я лгу?

— Конечно нет! — воскликнул Люк в ответ на ее предположение. — Ведь так, Филипп? — Он не дал дяде возможности ответить и сдавленно продолжил: — Думаете, я должен сначала позвонить или мне лучше просто поехать к ней?

— Я думаю, вы должны поступать так, как подсказывает вам ваше сердце.

— Но что вы скажете? — Люк сделал ударение на слове «вы».

— Скажу, что это касается только вас и Розалин.

Люк молча смотрел на нее какое-то время, потом, глубоко вздохнув, расправил плечи и повернулся к дяде.

— Вы правы, я просто…

— Хорошая идея, — улыбнулся Филипп, мягко подталкивая его к двери. — Я уж испугался, он никогда не уйдет, — облегченно сказал он, когда племянник, наконец, вышел из номера.

Филипп медленно подошел к большому дивану, стоящему посреди комнаты, и вытянулся на нем во весь рост, закрыв глаза.

Софи недоуменно взирала на эту картину. Интересно, он помнит, что она все еще здесь?

— Я думала, ты захочешь пойти с ним.

Филипп ослабил узел галстука и приоткрыл глаза.

— Чтобы держать его за руку? Поверь, именно это мне и хотелось сделать.

— Но ты утерпел?

— Кое-кто мне говорил, что я должен сдерживать себя и позволять племяннику совершать собственные ошибки и промахи. Кроме того, вряд ли твою сестру впечатлило бы, если бы я ходил за ним по пятам. Да, — добавил он, увидев ее пораженный взгляд, — я решил это без помощи психоаналитика… разве я не молодец?

Софи с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться над его провокационным комментарием.

— С каких это пор ты прислушиваешься к советам? И мог бы снять ботинки: ты пачкаешь великолепный диван, — произнесла она, повышая голос.

— Тебя это действительно беспокоит? — удивился Филипп, продолжая лениво наблюдать за ней, не меняя позы. — Можешь стянуть их с меня, если так волнуешься за мебель. — И добавил, заметив встревоженный взгляд Софи: — Если не считаешь, что это слишком унизительно для тебя.

  52