Последние отзывы

  78  

Несколько специфической группой были т. н. фамилиары. Они, как и полубратья, были мирянами, но основных обетов не давали, не требовалось от них и соблюдения орденских требований или участия в общих работах. Суть в том, что в фамилиары вступали состоятельные люди, которые оказывали братству материальную поддержку, а по смерти завещали ему свое состояние. За это им предоставлялась возможность пользоваться дарованными ордену привилегиями, главной из которых была отмена десятины. Это привлекало к тевтонцам много богатых собственников, особенно из числа бездетных. Фамилиары получали отличный шанс повысить свое благосостояние — десятина, все же, налог довольно обременительный; а орден после их смерти — богатое владение. Институт фамилиаров был одной из главных составляющих тевтонского могущества, наряду с его военной силой, и основой орденской материальной независимости.

Менее сложной была иерархия Ордена и, в целом, она походила на тамплиерскую. Во главе воинов-монахов стоял великий магистр (гроссмейстер), который, выражаясь современным языком, представлял исполнительную власть. Избирался гроссмейстер группой выборщиков, каковую составляли восемь братьев-рыцарей, четверо из числа «прочих братьев» и один брат-священник — всего, таким образом, тринадцать человек. Власть гроссмейстера не была абсолютной, по главным вопросам решения принимал великий капитул из пяти верховных сановников и руководителей территориальных округов — ландмейстеров. Одним из ландмейстеров считался также магистр бывшего ордена Меченосцев, теперь обычно называемого Ливонским орденом. Среди прочих территориальных начальников заметно выделялся ландмейстер собственно Германии, он даже носил особый титул — дейчмей-стер — и обладал огромной властью, в частности, на него возлагалась функция контроля над деятельностью гроссмейстера. При необходимости он мог даже возбудить процедуру «импичмента» —- отстранения великого магистра от должности, и такие случаи в орденской истории бывали.

В повседневной деятельности гроссмейстеру помогал совет из пяти высших иерархов. Это были: великий комтур, хранитель орденской казны и первый зам. великого магистра; великий маршал, заведовавший военными силами и вооружениями; главный надзиратель, наблюдавший за орденским убежищем и соблюдением братьями монастырского устава; главный кастелян, заботившийся об одежде братьев и их бытовых удобствах; орденский казначей, в обязанность которого входило руководство финансовой деятельностью Ордена (но не контроль над казной; все деньги в одни руки — нет, этого тевтонцы себе позволить не могли). Совет собирался довольно часто, поэтому главные должностные лица, как правило, проживали в М.чриенбурге; чаще всего из их числа выбирался и иеликий магистр.

Устав тевтонского братства был довольно суровым. Так, обязательной была пятичасовая ежедневная молитва, которая особо неукоснительно соблюдалась в Ма-рпенбурге. Строго следили и за соблюдением всех постов, а постных дней было немало — в год около ста двадцати. Жестко запрещались всякого рода развлечения; турниры, охота, азартные игры и т. д. В тоже время, устав соблюдал границы разумного, например, разрешалось в зимнее время носить шубы поверх обязательного белого плаща с черным крестом. Впрочем, строгость уставных юридических норм, вообще заметно смягчалась по мере удаления от главной штаб-квартиры. Скажем, устав запрещал рыцарям владеть имуществом, но многие из них, а особенно комтуры, были в орденских замках полновластными хозяевами и над богатствами, и над прикрепленными к замку крестьянами. Конечно, юридическим владельцем оставался Орден, но на повседневной жизни того же комтура это почти не отражалось, фактически, он был таким же феодалом, как и его светские собратья.

Вот такую картину представлял собой Тевтонский орден в период своего расцвета. Богатый, могучий, со стоящей за его спиной огромной Германией — будущее Ордена могло казаться современникам безоблачным. Но уже назревали события, которые вскоре нанесут немецкому крестовому братству смертельный удар. И первым шагом в этом направлении стала... свадьба Великого князя Литовского Ягайла и польской королевы Ядвиги. Вроде бы, что может быть невиннее, НО эта конкретная свадьба стала для Тевтонского ордена началом конца. И причина этого крылась в самой сути орденского существования. Вспомним, ведь главной, определяющей, целью всех монашеских братств, была война за христианскую веру против и;п.1чников и неверных. В это время единственными язычниками Европы оставались литовцы, Пруссия была уже давно завоевана. Но по условиям брачного договора и заключенной в результате него унии между Польшей и Литвой, все Великое княжество Литовское должно было перейти в католичество (исключение делалось только для его русской части, где господствовало православие). И в 1389 году гром грянул — великий князь Витовт принимает католическую веру, а за ним крестится и вся языческая Литва (добровольно или по принуждению — это другой вопрос). Тем самым, под всю деятельность ордена подводится бомба замедленного действия. С кем теперь воевать католическому объединению — с такими же католиками? Орденские пропагандисты пытаются утвердить мысль, что крещение литовцев — обман, но с течением времени нелепость этих обвинений становится все более очевидной. Орден начинает подвергаться серьезной критике, многие вообще ставят вопрос о том, есть ли необходимость в его дальнейшем существовании, сокращается и приток новых членов. И тогда тевтонский гроссмейстер Ульрих фон Юнгинген не находит ничего лучшего как объявить войну объединенному польско-литовскому государству.

  78