113 
Каролина сидела, стиснув руки на коленях; с одной стороны, она испытывала жалость к этой незнакомой и, несомненно, ни о чем не подозревавшей женщине, с другой — почти неудержимое желание вскочить с кресла и потребовать, чтобы граф предстал перед ней собственной персоной.
Трус! Он не может показаться ей на глаза. Но чего можно было ожидать от человека, совершившего убийство! Каждое слово Моргана об обвинениях его дяди Джеймса стучало у нее в ушах.
Конечно, являться сюда было глупо и опасно, но она не могла удержаться, не могла оставаться в доме на Портмэн-сквер, принимать соболезнования тети Летиции и Ферди. Она должна была что-то сделать, должна была услышать признание. Она должна была окончательно убедиться.
— Тетя Фредерика, вы сказали, что дядя Томас скоро присоединится к нам?
— Да, он будет с минуты на минуту. Хотя я еще не обсуждала этого вопроса с твоим дядей, Каролина, но уверена, что мы очень скоро устроим бал в твою честь. Ты ведь переедешь к нам, моя дорогая, не так ли? Я всегда мечтала о дочери. И вот теперь, когда Ричард сказал… Ну, это неважно, что сказал Ричард. Отныне ты будешь моей дочерью, хотя я и не надеюсь заменить тебе Гвендолин. Ты помнишь ее, моя дорогая? Ты совсем на нее не похожа. Она была писаная красавица. Я, конечно, не хочу сказать, что ты некрасива, ты как раз очень, очень красива. Но цвет волос у тебя от отца: он был блондином. Может быть, у тебя глаза Гвен? Да, мне кажется, что у тебя мамины глаза. Хотя у нее глаза были карими…
Каролина слабо улыбнулась. Ей хотелось, чтобы тетя Фредерика замолчала. Она сунула руку в карман платья, чтобы ощутить холодок кинжала, который она прихватила перед выходом из дома. Она не умела обращаться с пистолетами, но Персик обучила ее двум-трем приемам с использованием ножа, что придавало Каролине некоторую уверенность. Она была вне себя от гнева, в ней клокотала ненависть, но дурой она не была. Ее план был разработан наспех, но он был ясным и четким.
Граф Уитхемский убил ее родителей и загубил, по меньшей мере, пятнадцать лет ее жизни. Этот человек заслуживал самого сурового наказания. Морган не должен был иметь с ним дела. Морган убил бы его, и сам стал бы преступником. Значит, она должна действовать самостоятельно.
Сегодня впервые в жизни сиротка из приюта, служанка из сумасшедшего дома, маркиза Клейтонская, возьмет на себя ответственность за свою жизнь.
Сегодня она услышит правду из уст этого человека. Она должна ее услышать, всю. Только окончательно во всем убедившись, она решит свою судьбу.
Когда она добьется от своего дяди-убийцы признания, она отведет его в полицию.
Все эти ужасные потерянные годы. Сиротство. Тяжелая работа. Невежество. Вудвер. Боксер. Человек-Леопард. Страдания, страх, сердечная боль, одиночество, отчаяние.
Ее заставили прожить все эти годы впустую.
Ее обокрали — лишили родителей, счастливого детства, безопасности, нежных объятий матери и твердой руки отца, поцелуя перед сном. Любви.
— Каролина! Что с тобой, дорогая? Я не закрываю рта уже пять минут, а ты не говоришь ни слова. Наверное, я слишком тороплю события. Знаешь, это мне свойственно. Твой кузен Ричард всегда упрекал меня за это. Ричард говорит, что я начала планировать его жизнь еще до его рождения, хотя признает, что я сердцем угадывала его желания. И я их действительно угадывала, можешь мне поверить. Но мне не хватало твердости; мне следовало взять Ричарда и уйти с ним. Я об этом подумала, когда Томас впервые сделал ему больно, впервые заставил его заплакать… Ах, дорогая! Пожалуйста, прости меня. Я пережила два тяжелых удара за последние сутки и, кажется, еще не оправилась ни от одного из них. Ничего, если я оставлю тебя одну, Каролина? Мне необходимо полежать в постели, чтобы прийти в себя.
— Это первая разумная вещь, которую ты сказала за тридцать лет, Фредди. Спасайся бегством, как всегда, — дорогу ты знаешь. Нам с племянницей надо поговорить, и нечего нам мешать, тыча мокрый нос в платок. Иди, и, если ты будешь хорошей девочкой, я приду чуть позже, чтобы порезвиться с тобой в постели. Жаль только, что ты слишком стара, чтобы родить мне еще сына, хотя на самом деле ты никогда не рожала мне настоящего сына, не так ли, Фредди? Настоящего мужчину.
Каролина, как зачарованная, смотрела, как ее тетя Фредерика встает и выходит из комнаты, прижимая ко рту платок, чтобы сдержать рыдания. Затем она перевела взгляд на человека, которого впервые увидела только вчера вечером. Отнеслась к нему пренебрежительно, посчитав просто жестоким и грубым, как Боксер. Это было не только безрассудно, но и крайне опасно. Граф Уитхемский обладал даже некоторым сходством с Боксером: у него были такие же близко посаженные бегающие глаза.
113 
